– Стой! – крикнул вдогонку Лантольд. – Далеко не уйдёшь. Здесь некуда бежать!
Он обернулся к мужчине, держащемуся за окровавленный живот.
– Чего смотришь, сто проклятий тебе на голову? – выдавил тот сквозь сжатые зубы, – Помоги же!
– Ты не сможешь идти обратно, – промолвил старик, он подошёл к раненому и занёс оружие над его головой.
***
Девушка бежала без оглядки. Ослабевшие ноги спотыкались, она падала, разбивая колени и ладони о шероховатый пол, почти ничего не видела в полутьме, но продолжала мчаться по лабиринту каменных подвалов. Девушка знала, что сможет спрятаться на какое-то время: помещений много, старик не сразу найдёт её. Но потом... Она не думала, что будет потом, только одна мысль вертелась в голове: уйти от безумца.
Беглянка забралась туда, куда не проникал свет, где не было окон и проломов, и теперь, оказавшись в абсолютном мраке, она могла передвигаться только вдоль стены на ощупь. Но ведь и преследователь здесь ничего не разглядит! Успокаиваемая этой мыслью, она шла вперёд, даже не думая о том, найдёт ли дорогу обратно. Образ страшного, забрызганного кровью старика со всклокоченной бородой стоял перед глазами, внушая гораздо больший ужас, чем все подземелья в мире. Казалось, Лантольд вот-вот настигнет её, хоть позади не слышалось шагов. Этот человек и прежде вызывал опасения: что-то недоброе таилось в его взгляде. Но тогда был жив Модулф и другие мужчины, которые не дали бы слабую девушку в обиду, теперь же она осталась один на один с безумцем, жаждущим отведать человеческой плоти.
Руки нащупали дверной проём, и девушка, не раздумывая, шагнула в него. Под ногами оказалась лестница, уходящая вниз. Найдёт ли там её старик? Медленно и осторожно переставляя ноги по скользким ступеням и цепляясь руками за стену, она спускалась всё ниже и ниже, а лестница не заканчивалась. И тут в сердце беглянки мёртвой хваткой вцепился страх неизвестности. Чем-то зловещим и ужасным дохнуло из шахты. Девушка уже хотела остановиться, как вдруг нога соскользнула, потеряв опору. Пальцы попытались зацепиться за гладкую поверхность камня, но тщетно – стена под ними пропала. Падая вниз и крича от ужаса, несчастная лишь на короткий миг заметила свет, теплящийся среди глубин подземелья. Тело ударилось о твёрдую поверхность – крик смолк.
Глава 1 Берт I
Едва снег в полях начал таять, как снова ударили холода. Здесь, в северной части королевства, зима всегда уходит медленно и неохотно, создавая дополнительные трудности в и без того не простой жизни земледельцев. Вот и в этом году начало второго месяца весны выдалось морозным, что не могло не вызывать беспокойства у местного населения.
Из покрытого инеем леса вышли два человека – две серые, сутулые фигуры в плащах с капюшонами. Один – низкорослый молодой человек с тощим, глуповатым лицом – нёс наплечную сумку, раздувшуюся от поклажи, два простеньких охотничьих лука и колчан со стрелами, другой – мужчина средних лет с вытянутой физиономией землистого цвета – пыхтя и обливаясь потом, тащил на спине тушу детёныша оленя. Они направлялись к прячущейся вдали за лесополосой деревушке, о присутствии которой намекал шпиль святилища, торчащий над серой щетиной ветвей. Мужчина постарше постоянно останавливался, пытаясь поправить башмак с отстающей подошвой и поудобнее уложить добычу на затёкших плечах, попутно кляня жизнь, нищету и всё, что приходило в голову. Но всё же ругань звучала в его устах лишь неотъемлемым ритуалом повседневной жизни, лицо же охотника выражало спокойствие, близкое к апатичности. Но вот его молодой товарищ был чем-то не на шутку взволнован: он то и дело напряжённо озирался по сторонам, словно ожидая неприятностей.
– Не уверен, что стоило ходить, – произнёс молодой человек. – А если узнает кто?
– Всё ещё трусишь? – старший скорчил презрительную гримасу – Мы же почти дома. Сколько раз говорил, что лесничие в нашу глухомань не захаживают. Зато сегодня вам с семьёй будет, чем набить брюхо.
– А вдруг кто-то увидит и доложит? Мельник, например – он мне никогда не нравился. А если люди сеньора через деревню будут проезжать?
– Какой же ты трус, Берт.
– Но это лес графа, нам нельзя в нём охотиться без разрешения.
– Этот лес – лес людей, которые жили здесь испокон веков. Мой дед тут охотился, и дед его деда охотился, и никто ни у кого не спрашивал разрешения. Плевать на графа! Он не обнищает от одного убитого оленя и пары кроликов. А нам надо семьи кормить. Или ты хочешь, чтобы твой малец от голода помер, как и предыдущий? Знаешь, сколько денег надо отдать за проклятый клочок бумаги? У тебя есть такие деньги? Вот и у меня сейчас нет, а кушать надо. Граф жрёт от пуза, сидя в замке на заднице, в то время, как народ второй год голодает из-за неурожаев. И ещё неизвестно, что будет в этом году: видишь, какие морозы ударили под самый сезон? Думаешь, граф хоть пальцем пошевелил ради нас с тобой? Вот!
– Но за это же могут повесить! – не унимался Берт.
– Хватит уже ныть, надоел! Все охотятся и ничего, а нас почему-то должны повесить. В этом мире надо быть храбрым и проворным, чтобы урвать своё. Будь мужиком, в конце концов! К тому же сейчас за браконьерство больше не вешают. Неужели ты не слышал указ прошлым летом?
Укоры в трусости приходилось слышать не в первой, Берт и сам стыдился этой ужасной черты своего характера. Вот и сейчас он почувствовал себя виноватым перед старшим товарищем за проявленное малодушие, хотя при этом не перестал боязливо озираться.
– Это же просто предосторожность, – буркнул он, на что приятель только усмехнулся.
Шли дальше. Под ногами бугрилась мёрзлая грязь, по краям тропы лежали сугробы оледенелого снега.
– Послушай, Ман, – вновь заговорил Берт через какое-то время, – помнишь двух монахов на дороге в лесу?
– И что?
– Странные они: ты видел, какой взгляд. И лица, как будто… – он замялся, пытаясь подобрать слова, – как будто не от мира сего.
Ман хмыкнул:
– Они и есть не от мира сего – это же монахи, дурень!
– Я видел монахов – обычные люди, эль постоянно хлещут. Эти совсем другие. А высокий на меня посмотрел ещё так… странно. Вдруг это знак был? Случается же такое, что святые являются людям. А те очень похожи на
