– Да, милорд, верно, разбойников и повстанцев становится всё больше. Люди бегут к «свободным» целыми деревнями. В голодные годы всегда так. Ты же знаешь этих сервов – у них нет ни чести, ни человеческого достоинства.
– Ты совершенно прав, – в голосе Ардвана слышалась грусть. – Но близятся полевые работы, а людей становится всё меньше. Это удручает меня. Поля опустеют этой весной: едва ли половина сервов встанет за соху. А если я увеличу количество отработочных дней, и те, кто есть, разбегутся. Или помрут. А посему, сэр Тедгар, положение наше скверное.
Сейчас, более чем когда-либо, граф напоминал усталого старика – потухший взор, осунувшееся лицо, даже спина, казалось, ссутулилась. Бремя насущных забот давило его.
– Так что ты хотел?
– Гонец требует ответа.
– К чему такая спешка? – Ардван раздражённо поморщился. – Будь он не ладен! Не могу сейчас ехать, и катафрактов своих не могу отправить: они мне нужны здесь, в Вестмаунте. Грядёт война с тёмными, и это не единственная угроза, перед которой мы стоим, сэр Тедгар. Понимаешь? На кого же мне оставить земли, шахты, хозяйство? Кто границу защитит: наёмники, которым каждый шаг надо оплачивать, да сервы с вилами?
– Шахты на нейтральных территориях, – пожал плечами кастелян. – Думаешь, тёмные решатся развязать войну с королевством из-за того, что им не принадлежит?
– Это были нейтральные территории до тех пор, пока там не нашли золото. А сейчас у тёмных столько же претензий на Восточные горы, как и у нас. Не знаю, что они сделают, если до них дойдёт весть – а она до них дойдёт – про нелепую войну, которая взбрела в железную голову нашему светлейшему монарху. Но чует моё сердце, нападут. Как пить дать, нападут!
– Но это не просто война, милорд. Это война против еретиков, на которую призывает сам Отец-покровитель(2). Как Его Святейшество воспримет отказ?
– Раздери его нечистая! – процедил Ардван. – Любому дураку понятно, ради чего Годрик и Отец-покровитель затеяли эту возню. Ладно, пустое это всё. Передай гонцу, что я дам ответ сегодня после дневной трапезы.
Вскоре граф уже сидел в «келье» дастура(3) Фравака. Именно с этим человеком Ардван мог обсудить очередной щепетильный вопрос, в котором была замешана религия. Фравак, как духовное лицо, не являлся вассалом графа Нортбридского, но именно ему тот мог доверить такие вещи, которые приходилось скрывать от многих своих подчинённых. Дастур немедля принял старого друга в своих покоях.
Хоть дом Фравака и назывался кельей, как и подобает жилищу священнослужителя, в роскоши его убранство могло переплюнуть даже замок. Дом располагался рядом с центральным храмом, и представлял собой двухэтажный особняк с большой прилегающей территорией. Приёмная дастура уступала в размерах графским покоям, но здесь обосновалось гораздо больше ценных вещей, нежели в жилище лорда: золотые канделябры, махровый ковёр под ногами, посуда из чистого золота, несколько резных стульев и стол работы лучших мастеров графства. А чего стоила библиотека на нескольких дубовых стеллажах! Целое состояние, которое мог себе позволить разве что герцог. То, что это комната священнослужителя, а не просто местного богача, можно было понять по большому вышитому на гобелене золотому глазу – символу хошедарианской церкви – который украшал северную стену кельи. Глаз этот, будто недремлющее око Всевидящего, зорко следил за всем происходящим в стенах дома.
Пухлый дастур развалился в кресле у камина и своим добродушным взглядом лениво наблюдал за сидящим напротив высокопоставленным гостем. На его оплывшем лице с тройным подбородком застыла лёгкая улыбка. Поверх белой мантии висел золотой медальон в виде такого же, как и на стене, знака.
– И что ты думаешь, друг мой, по поводу всего этого? – спросил Ардван, когда изложил свои мысли.
Лицо Фравака скривилось в понимающей усмешке:
– Я думаю, Отец-покровитель не будет против того, чтобы завладеть прибыльными рудниками на востоке. Лучше не давать ему повод.
– Но зачем Железноликому и Отцу этот поход, тем более в такое тяжёлое время? Он только ослабит королевство.
– Дела Божьи всегда на первом месте, – провозгласил Фравак, подняв палец вверх и сделав притворно благочестивую гримасу, – заразу ереси нужно остановить, и Отец-покровитель полагает, что это следует сделать именно сейчас. Весь юг поглощён напастью. Если своевременно не приять меры, Катувеллания лишится благодати Всевидящего, а заодно и торговых портов на Зелёном море, что, сам понимаешь, недопустимо.
– Хочешь сказать, южные герцогства могут отойти от короны? – уточнил граф.
– Более того, они уже это делают. Герцог Редмундский мнит себя практически королём и по последним слухам собирает в своём замке коленопреклонённых и наёмников. Интересно, зачем? Так что отказ от участия может быть приравнен к пособничеству врагам короны… и еретикам.
– Годрик должен понимать, как тяжко вести войны без золота.
– Южные территории дают больше, чем это захолустный северный домен: там выход к морю и торговым путям, а тут? Будь у тебя хоть сотня рудников, вряд ли ситуация изменится в нашу пользу. Кроме того, пара прибрежных графств является личными вассалам Отца-покровителя.
– Годрик и Отец сидят слишком далеко, они не ведают того, что здесь происходит, и в каком мы отчаянном положении, – грустно покачал головой Ардван.
– И объяснять им сейчас бесполезно. Будь сейчас здесь кто-то другой, я бы сказал, что Всевидящий усмотрит, как распорядиться Своим воинством и отведёт руку врагов. Но тебе не стану заливать в уши этот благостный бред. Да, король не всезнающий, и Отец-покровитель не всезнающий, но отказ от участия в кампании может оказаться чреват. Особенно, если учесть, что у тебя в замке под боком сидит этот мерзкий тип Лаутрат, который только и ждёт любого промаха с нашей стороны. Сдаётся мне, Его Святейшество не просто так отправил апологетов(4) присматривать за нравами королевских вассалов. Апологета не пошлёшь на все четыре стороны, особенно, если с ним полсотни боевых монахов. Хочешь пополнить число еретиков и изменников? Не пожелал бы тебе такого, да и сам не хочу. Мало приятного, уж поверь.
Ардван сидел, откинувшись в кресле, и устало глядел в огонь, который уютно потрескивал в камине и отблесками падал на суровое, немолодое лицо лорда, скрывавшее непроницаемой маской бурю душевных терзаний.
– Я, кстати, вот о чём хотел с тобой поговорить, – прервал размышления дастур, – извини, что вмешиваюсь в личную жизнь, но всё же, это моя… скажем так, прямая обязанность, как твоего духовного наставника.
– Ну? –
