Войско растянулась на несколько миль, вселяя ужас в население деревень, через которые оно проходило. Но страх вызывал не столько грозный вид воинов, сколько тот факт, что армия может вытоптать посевы или под предлогом фуражировки начать грабить близлежащие населённые пункты. Чем чреваты проходы местных лордов люди помнили ещё со времён Западной войны.
Но в некоторых деревнях бояться было уже некому. В этот день отряд Ардвана прошёл два заброшенных селения. Вокруг одного из них на милю стояла вонь. Подъехав ближе, граф увидел среди домов небольшую кучу обугленных тел. Чуть поодаль чернели останки каменного сооружения – сожжённое святилище. По дороге через Вестмаунт подобная картина встречалось неоднократно.
– Неужели и здесь, в Мидлшире, сервы поднимаются против сеньоров? – поинтересовался Ардван, разглядывая трупы и развалины святилища.
Тунберт хмыкнул:
– Сейчас везде так, эта зараза уже давно ползёт на юг.
– Ну и времена пошли: забыли люди страх Божий, – посетовал Геребальд, – сервы грабят святилища и убивают мобадов! О чём можно вести речь, если простолюдин уже и на святое посягнул?
Огромные, тёмно-синие валуны туч ползли по небу, грузно громыхая дальними раскатами. Воздух наполнялся духотой и запахом грядущего дождя. После нескольких жарких дней, природа готовилась разгуляться грозой, смочив землю живительной влагой.
Позади раздались крики: «Разойдись! Гонец из Нортбриджа! Срочные вести для графа!» Ардван обернулся: мимо колонны всадников скакал человек в пыльной, дорожной одежде, люди сторонились, уступая ему дорогу, и обеспокоенно шептались. Ардван почувствовал недоброе, сердце тревожно сжалось.
– Милорд, послание из Нортбриджа, – отчеканил гонец, протягивая запечатанный свиток.
– Что случилось? – граф не выказывал эмоций.
– Поступили вести, что тёмные перешли горы и движутся в направлении замка. Армия очень большая.
– Так, – Ардван развернул письмо, и тяжёлый вздох вырвался из его груди.
– Невесёлые новости, – проговорил Тунберт.
– Они ещё не осадили город? – поинтересовался Геребальд.
– Может, и осадили уже, – поджал губы Ардван, – гонец был в пути неделю. Неизвестно, что там сейчас происходит.
– Милорд, – подъехал капитан дружины сэр Ньял, – близится буря, и время трапезы скоро – отдайте приказ ставить палатки.
Поле, через которое двигалась колонна, хорошо подходило для остановки: оно раскинулось среди невысоких холмов до самого горизонта, а неподалёку, в кустах текла небольшая речушка с пологими берегами, удобными для водопоя. Граф посмотрел на небо: мрачные глыбы неумолимо двигались навстречу армии, оглашая воздух ещё далёкими, но грозными раскатами.
Ардван кивнул, и Ньял поскакал отдавать распоряжение слугам. Местность тут же ожила, люди бегали взад и вперёд, распрягали лошадей, ставили палатки, натягивали тенты для походных кухонь. Как только графский шатёр был готов, Ардван и все пять баронов собрались под его тканым куполом. Тяжёлые капли воды уже начали падать в рыхлую землю под ногами суетящихся слуг, и вскоре небо извергло потоки ливня и вспышки молний, что с грохотом разрезали небо на части.
Новости из Нортбриджа прозвучали безрадостно, и бароны погрузились в раздумья. Сейчас каждый вспомнил о своих землях и замке, который пришлось оставить – угроза нависла над всеми.
Первым высказался толстяк Тунберт:
– Полагаю, часть войск нужно отправить обратно. Ситуация слишком серьёзная, мы не можем игнорировать угрозу.
– Боюсь, Железноликому это не понравится, – засомневался Геребальд.
– Плевать! Сейчас важнее наша земля, отданная на растерзание дикарей, – тучный барон насупился.
– Да, но на меня возложены определённые обязательства, – заметил Ардван. – И кто знает, как король воспримет отказ выполнять их в свете последних событий.
– Я поддерживаю Тунберта! – заявил молодой барон Рамбрехт по прозвищу Прямой. – Мне нет дела до еретиков у моря, мне нет дела до споров Железноликого с южными герцогами. Долг обязывает нас защищать собственные земли!
Остальные промолчали: Ратигис – крупный, седобородый воин хмурил брови, а юркий, низкорослый барон Балдред, служивший у графа казначеем, сидел, сложив руки на груди, не выказывая эмоций, но явно о чём-то задумавшись.
– Бароны, – воззвал Ардван. – душой я на вашей стороне: моему дому тоже грозит опасность. Долг перед нашими семьями и вассалами требует вернуться и вступить в бой с врагом. Но не вынуждайте меня напоминать и о клятве верности, данной вами своему сюзерену и Всевидящему. Как только прибудем в Марибург, я попрошу Железноликого разрешения вернуться в Вестмаунт, или, по крайней мере, отправить обратно часть людей. Давайте не будем принимать поспешных решений, а лучше помолимся, чтобы Господь отвёл руку неприятеля. В Хирдсбурге уже собираются войска: оставшиеся в Вестмаунте катафракты сейчас готовятся нанести удар по армии тёмных. Давайте же уповать на храбрость этих доблестных воинов, на крепость стен наших замков и на милость Господа.
– Нельзя сидеть, сложа руки, когда такое происходит! Каждый день на счету! – вскочил молодой Рамбрехт. – Позволь уехать, и я обещаю, что снова присоединюсь к армии, как только мы прогоним чужеземцев. Или погибну с честью на родной земле!
– Не будь таким горячим, – осадил его седобородый Ратигис, – ты ничего не изменишь в одиночку. Сколько с тобой катафарактов? Дюжина?
– А ещё тридцать кнехтов и столько же наёмников!
– Но ведь тёмных тысячи!
– Откуда ты знаешь?
– Я многое знаю, юноша. Тёмные не решились бы перейти горы, не объединив войска нескольких княжеств. А ты в курсе, что у них меч и лук в руках умеет держать каждый мужчина и каждая женщина? Даже рыбаки и землепашцы их владеют оружием! Представь, сколько народу они пригнали. Даже все катафракты Вестмаунт могут не справиться. И воюют они совсем не так, как мы привыкли. Боюсь, противостоять им может только объединённая армия королевства, в одиночку мы бессильны. Мне тоже не нравится, что я сейчас не с семьёй. Двое моих сыновей остались защищать замок, они поедут в Хирдсбург, дабы дать отпор неприятелю. Мне бы хотелось быть с ними в эти трудные времена. Но Ардван прав: сейчас нам остаётся полагаться только на доброту Всевидящего и крепость стен наших замков.
Ратигис замолчал, и в платке воцарилась тишина. Только ветер трепал полотнище, да дождь хлестал сверху, а по небосводу время от времени лавиной прокатывался гром.
– Всё равно,
