Едва только княжеская лодка притянулась к отмели, два молодые гребца подхватили князя на руки, ступили с ним в воду, вынесли на берег и поставили. Старик медленно снял шапку, поклонился Богомилу, другой поклон отвесил миру, выпрямился и опять накрыл голову. По обычаю, Богомил и народ не отвечали на его поклоны, ожидая мирных предложений. Плывшие за его ладьею челноки сближались, но остановились один возле другого кучей, не приставая к берегу.
— Отец Богомил и весь честной род, — сказал старец, — с устья Ловати от отца Борислава и всего его рода озерного поклон. — Старик опять поклонился. — Попущением Перуна-Сварога проливалась между вами кровь, и много пролито крови. Вспоминать ли, за что эта кровь проливалась? Если вы вспомнили, то мне непочто было к вам приходить; а если вспоминать не хотите, то я привез вам мир и братскую дружбу.
Богомил отвечал:
— Ради шелонского князя и рода его, мы позабыли, за что проливалась кровь, а кто старое вспомянет, тому глаз вон. Из рук отца Крока принимаем мир и братскую дружбу на веки веков.
Тут он снял шапку и поклонился. В то же время захлопали в ладоши и закричали все люди на берегу и на лодках. Берег ожил; лодки гостей торопливо приставали к стрелке, и бывшие враги, дав слово не вспоминать старого, смешались в дружную толпу.
Старый Крок был принижен, когда просил мира; но как только обряд кончился, он занял принадлежащее ему и по старшинству, и как гостю, первое место. Богомил с поклоном вручил ему жертвенный нож, когда они подошли к костру, где приготовлены были жертвы. Кругом толпился народ. Князь Крок затянул жертвенную песню, в которой славил обоих Сварожичей и просил их принять жертвы и передать их Перуну. Старики подхватили, а за ними грянул весь народ хором. В то же время хоровод медленно подвигался кругом, в направлении солнца. Когда жертвы были убиты и сложены на костер, оба старшины подожгли его с двух сторон и вместе с прочими стариками пали ниц перед огнем.
На другой день князь Крок простился с князем Богомилом и спешил в Новгород, который тоже ждал мира. По Ловати посольство спустилось благополучно, но на озере сильная буря разметала лодки, едва не потопила и сильно измочила пловцов. Старый Крок, весь мокрый, проделал и в Новегороде то же самое, что на Назье; но Гостомысл держал себя лучше Богомила: он не только отвечал на все поклоны старца, но еще раньше его снял свою шапку и ниже его кланялся. На крутой берег поднялся Крок, не останавливаясь и не переставая разговаривать с хозяином. Тут узнал он, что в Новегороде собралось много старшин соседних родов, чтобы обсудить несколько важных вопросов.
Незадолго перед тем в порогах Волхова явился гонец с устья Ловати — требовать помощи против Новгорода и Назьи. За тем же самым гонец был на Мсте и поплыл выше — поднимать другие роды все на Новгород и хотел пробраться дальше, в Весь, на Белоозеро. Князья-старшины с вооруженною стражею решились сами побывать в Новегороде и посмотреть что и как. В то же время пришли послы из Пскова просить защиты против Изборска, который стал отбивать у псковичей всю озерную торговлю с Чудью и с Наровой. Случайно столкнулись они тут же с послами из Ладоги, с самого устья Волхова. Эти пришли просто за хлебом, потому что у них весь озимой посев в прошлую гнилую зиму вымок, так что урожая нельзя было ждать никакого. Так стариков собралось много, и было о чем потолковать. Особенно приятно им было толковать с Гостомыслом, потому что это был человек приветливый, сговорчивый, уступчивый, примирительный; он любил порядок и терпеть не мог крутых мер. Не раз соседям случалось выбирать его посредником в очень важных делах и нередко удавалось ему помирить несогласных. И старшина-князь любил давать суд соседям, а его род, новгородцы, гордились своим князем. Соседние финские племена, Чудь, на невском устье, и Весь, на Белоозере, считали его верным и надежным советником; и дальше к югу, по великому пути «в Греки», в Кривичах, в Смоленске и Полоцке, его имя произносилось с уважением.
В особой избе собрались старшины и представители многих дружественных родов; в ту же избу позвал Гостомысл и измоченного дождем и волнами Крока.
— Слава Перуну-Сварогу! — сказал входя в избу Гостомысл: — вот отец Крок привез нам мир с Ловати; одна обуза с плеч свалилась, и как-то легче теперь на душе. Просим милости, отец. Сядь да отведай медку: обогрейся.
Крок при входе поклонился во все стороны и сел на первую попавшуюся скамью. Почти все собравшиеся старшины были ему знакомы: с одним он воевал Чудь, с другим, лет сорок перед тем, три года сряду торговал по Волге, доходил до самого ее устья, до хозарского города Итиля; с третьим ходил на Каменный Пояс — добывать золоторогого тура, проходил два года, узнал доподлинно, что таких туров на свете нет, зато привез таких черных лисиц, каких до того не видывано; с иными просто встречался на совещаниях, а псковские посланники нередко гащивали у него на Шелони.
Сначала толковали о старине, о трудных временах; но Гостомысл повернул речь к делу.
— Нет, — сказал он послу, — а ты скажи-ка лучше, как это Изборск вас обижать стал? Говорят, торговать не пускает в Чудь?
— Изборск-то? А Изборск нос поднимает, вот что. Сам ты скажи: Изборск сыном приходится Пскову, или нет?
— Пущай сыном или хоть зятем. А что?
— А сын должен уважать отца или не должен? Ты скажи.
— И говорить нечего: без этого мир стоять не будет.
— То-то же. А они, изборцы-то, не стали к нам Чудь пускать. Изборск-то в узком месте стоит и острова тут по озеру. Так они железо-то у них и скупают, нашим же хлебом им платят, да после нам же и перепродают. Годится это так делать? Скажи ты сам…
— Это точно, не по-соседски, нехорошо.
— Нет, что тут по-соседски! Ты скажи, из Пскова выселился Изборск или нет? Сыном он Пскову приходится, или нет?
— Постой, погоди, отец! — пристает старшина с волховских порогов, — приходит ко мне гонец из Бориславова рода. Так и так, говорит: Новгород идет войной на Ловать, а ты — выручать кидайся. Хорошо, думаю, а сам никак в толк не возьму — за что так вдруг война? Спрашиваю, из чего у вас дело пошло и как что было? Он и понес околесную; и Новгород у него загордился, и Назья старшинством похваляется, и то, и другое. Насилу я у него выспросил дело да и
