***
Ага, конечно, быстренько. Лесницкая, когда ты научишься сначала думать и только потом делать?! Куда ты пошла «прогуляться» в незнакомый лес со своим топографическим кретинизмом?! На что вообще надеялась?!
Конечно же, Максима я так и не догнала, а тропинку спустя всего несколько минут потеряла. В руках ни телефона, который разрядился еще вчера в пути, ни даже бумажной карты, оставшейся в бардачке моей ласточки, не было. Сколько я бродила, понятия не имея, куда меня ведут собственные конечности, не знаю. Просто редкий по началу лес неожиданно сгустился и стал почти непроходимым. Солнце с трудом освещало путь сквозь высокие кроны деревьев, а я уже предчувствовала истерику.
Здесь же на самом деле наверняка водятся волки или медведи! Сейчас вот наткнусь на кого-нибудь из них и все. Было и нет Русланы Лесницкой двадцати пяти лет от роду. А я ведь даже замужем еще не была! Не познала радости и горести счастливой семейной жизни, детишек не родила! В Испанию не съездила, а ведь так мечтала!
Тряхнув волосами, я села прямо на поваленное дерево и натурально заревела, сетуя на свой идиотизм и горькую судьбу. Нет, ну правда. Что я такого сделала, чтобы вот так жестоко и бесславно умереть? С детства была паинькой. В школе носила очки, брекеты и исключительно пятерки в аккуратном дневнике, радуя родителей. Самостоятельно поступила в престижный институт в Москве, окончила его и по распределению попала в небольшой городок в Подмосковье, где и осела. Разгульный образ жизни не вела, половину зарплаты стабильно перечисляла во Владивосток семье, и каждый день в двенадцать часов ночи по расписанию видела яркие сны, чтобы в семь уже встать на работу…
Вспоминая прошлое, я даже плакать неожиданно перестала. Жизнь моя внезапно оказалась настолько бесполезной и скучной, что даже ярких воспоминаний не оказалось. И что, спрашивается, у меня перед глазами должно проноситься в последнюю секунду жизни? Осознав эту истину, мне стало еще грустнее умирать вот так глупо и некрасиво. Я снова всхлипнула, собираясь окончательно впасть в уныние, но меня отвлек странный крик, послышавшийся издалека.
Резко вздернула голову, прислушиваясь и молясь, чтобы это были не глюки. Повторившийся визг уведомил меня, что окончательно шарики за ролики еще не заехали, и я все еще пребываю в относительно здравом уме. Вскочила с дерева и со всех ног бросилась на звук, защищая лицо от ранящих встречных веток.
Крик повторился, и на этот раз я даже разобрала, что кричали.
— Отпусти меня, ирод несчастный, — верещал женский голос. — Ух я тебе, супостату, рога-то вправлю!
Я сглотнула, почему-то очень не вовремя понимая, что вообще-то не стоит влезать в подобные разборки, тем более в глубокой чаще незнакомого и темного леса, но ноги уже сами вынесли на круглую поляну, на которой и собрались участники громкого скандала.
Высокий сухонький старичок тянул за собой молодую девушку в странноватом сарафане в пол, стилизованном под старый русский наряд. У девушки были связаны руки, но она отчаянно брыкалась, пытаясь доказать собственному похитителю, что он не прав. Старичок же (и откуда в нем только силы столько, на вид дунешь — развалится) игнорировал фальцеты барышни, продолжая тащить ее за собой в чащу. Во мне, при виде всей этой картины, мгновенно проснулся защитник слабых и невинных (близкий друг идиотизма), и я, недолго думая, понеслась к странной процессии.
— А ну стоять, — рявкнула, до чертиков пугая и дедушку, и барышню, синхронно обернувшихся, и, собственно, саму себя. — Отпустил девушку сейчас же!
— Вот именно! — мгновенно поддержала меня похищаемая. — Быстро! Я все Кощеюшке расскажу! Уж он то с тобой разберется!
— Ты еще кто такая? — по-прежнему игнорируя связанную, просипел старичок, осматривая меня сверху вниз. — Я тебя ишмо не встречал! Откуда будешь?
— Из Гринписа, — выдала первое, что пришло в голову, направляясь ближе и поднимая с земли толстый сучок.
Нет, драться с дедушкой я ни в коем случае не собиралась (хотя, судя по всему, извращенец он еще тот), но припугнуть стоило. Вдруг старческий мозг решит, что я не слишком весомый противник и не захочет отпускать пленницу.
— Откуда-откуда? — прищурился дедуля, то ли не расслышав, что я сказала, то ли не поняв.
Впрочем, объяснить дремучему назначение этой чрезвычайно важной организации я не успела. Находчивая барышня, резко замотала головой в разные стороны, разгоняя спокойно лежащую до этого на груди толстенную косу и пуская ее в полет. Дедулина голова встречи с женской гордостью не выдержала. Отвлекшийся на меня старичок не успел увернуться и был отправлен в полет этим, несомненно, грозным оружием, подаренным самой природой. Девушка же, поняв, что ее больше ничего не держит, кинулась ко мне, прячась за спиной и крепко вцепляясь связанными в запястьях руками в мое плечо. Ух, силачка, наверняка синяки останутся!
Дедуля тем временем, кряхтя поднялся, смотря на нас рассерженным взглядом и упирая костлявые руки в бока, обтянутые лохмотьями.
— А ну, вернись! — приказал он беглянке, сдвинув густые брови. — Все равно поймаю!
— Не дождешься, — фыркнула та, все еще прячась за моими плечами.
— А ну-ка! — старичок было метнулся к нам, но я вовремя выставила перед собой палку, мысленно прося у пожилого человека прощения.
— Я владею ушу и каратэ, — осведомила растерянно моргнувшего противника. Знаю, что врать плохо, но вдруг испугается. — Имею черный пояс по тхэквондо, — добавила, замечая, как задумывается дедуля, хмуря и без того морщинистый лоб.
— А чтой это? — так и не вырвав из собственного разума никакой информации по поводу данных слов, наконец, сдался собеседник, почесывая лысеющую макушку.
— Колдовство! — сглотнув, соврала я, надеясь на тёмность и пугливость местных жителей. — Особенное!
Дедуля меня не подвел и испуганно попятился, а девушка позади захихикала.
— Леший с вами, — сплюнул он, — но я ишмо вернусь! И тебя я запомнил!
Он ткнул в меня корявым пальцем и шмыгнул в кусты. Я удивленно проводила взглядом больно шустрого пожилого человека и развернулась к блондинке, все еще стоявшей за моей спиной.
— С тобой все в порядке? — обеспокоенно спросила, начиная развязывать запястье бедняжки.
— Ага-ага, — неожиданно весело
