Мне показалось или в голосе Князева послышалась едва заметная улыбка? Да и взгляд у парня был такой, что ноги стали ватными, а в ушах забилось сердце.
— Он обидел тебя когда-то?
Я не сразу поняла, что спросил парень, на несколько секунд потерявшись в его темных глазах.
— А? Что? Нет, — тут же замотала головой. И не соврала даже. Чем больше проходило времени, тем отчетливее я понимала, что сильнее, чем я сама, меня в той ситуации никто не обидел. Хотя, если признаться, Макс поступил по-скотски. Как, собственно, и Рита.
— Ты уверена? — и когда это Князев умудрился подойти настолько близко, что между нашими лицами даже ладонь можно было с трудом поставить.
Внутри все сжалось, а я как завороженная, перевела взгляд на тонкие губы парня. Высохли совсем, отрешенно подумала я, надо ему порекомендовать пользоваться гигиенической помадой, а то уже кровавые трещинки появились. Больно наверно…
Не знаю, чем бы все закончилось, если бы рядом не появился Андрей.
— Кира? — голос отчима заставил меня отскочить от Князева на пару шагов и рассеянно закрутиться на месте.
Да уж. Теперь я как никто понимала фразу «появился не вовремя». Бессонную ночь и бесконечный поток вопросов из разряда: «Собирался ли Князев меня поцеловать, или это все — мое больное воображение» — муж мамы мне обеспечил.
4.2
Впрочем, я ошибалась. Мучаться мыслями о Князеве в эту ночь мне было некогда. Старательно убедив себя, что сейчас есть дела куда поважнее и наглого бармена пора уже выгнать из своей головы, я заперлась в комнате и принялась осуществлять свою задумку по поводу подарка. День рождения мамы был завтра, а значит до утра я должна была успеть приготовить подарок.
Еще у Дениса на квартире, когда я только вспомнила о нашей с мамой любимой сказке, в памяти тут же всплыли ее слова о главном смысле «Малахитовой шкатулки»: мама всегда говорила, что истинная ценность не в драгоценных камнях, а в человеке. Драгоценных камней у меня, конечно же, не было, но зато было очень много маминых воспоминаний, которые могли подарить ей тепло. Я точно знала, какие «сокровища» положу внутрь шкатулки.
Всю ночь я выбирала фотографии мамы, один только взгляд на которые мог бы подарить ей улыбку и окунуть в теплые моменты прошлого. Я нашла кучу снимков нас с ней, ее с друзьями, с бабушкой, которая умерла уже несколько лет назад, с ее однокурсниками, коллегами по работе, и… с Ритой и Андреем. Мне было тяжело переступить через себя. Положить снимки с Березиными в шкатулку, означало окончательно и бесповоротно признать их важной и неотъемлемой частью маминого счастья.
С трудом разобравшись в какой-то заумной программе, я создавала коллажи и различные рамки на фотографиях, набрасывала на них фильтры, сравнивая оттенками с цветами драгоценных камней. Заснув примерно в три часа ночи, я подскочила от будильника в шесть, чтобы тихо выбраться из квартиры и броситься к круглосуточной маленькой типографии неподалеку от нашего дома. Потратив на распечатку фотографий еще полчаса, я бегом залетела в цветочный и с радостью заметила примостившийся в углу уже готовый букет крупных ромашек. Мама их просто обожала.
Вернувшись домой, я уже слышала, как на кухне гремит посуда — значит мама встала. Очень хотелось, чтобы Андрей с Ритой еще спали.
Фотографии, сверкая глянцем, заняли свое место в шкатулке. Я крепко закрыла ее, взяла в дрожащую руку, а в другой сжала букет без какой-либо обертки. Всегда казалось, что цветы без «фантика» выглядят как-то искреннее что ли.
Мама возилась у плиты, помешивая в кастрюле закипающую кашу. Шумел закипающий чайник, мама что-то тихо то ли бормотала, то ли напевала себе под нос. По кухне разносился сладкий аромат персикового варенья, которое она только что выложила из банки в вазочку и поставила на стол. Запах каши уже начинал побеждать персиковый, и к горлу подступил комок, не то от голода, не то от щемящего ощущения домашнего уюта.
— Мама…
Она обернулась на меня и едва заметно улыбнулась, завидев в руках цветы. Шкатулку я пока держала за спиной.
— Доброе утро, — это было едва ли не первые ее слова с тех пор, как мы поругались. Я упрямо сжала губы, едва сдерживая подкатившие к горлу слёзы.
— Мам, выключи эту кашу, пожалуйста, — как-то жалобно проговорила я, — Я поговорить хочу…
Мама послушно выключила конфорку и развернулась ко мне. По ее сияющим глазам я уже видела, что она на меня совсем не сердится. И вообще, ждет этого разговора ничуть не меньше меня. Я тяжело вздохнула и неловко вытянула вперед руку с букетом.
— Это тебе!
Мама приняла букет и улыбнулась уголками губ. Было раннее утро, а она уже успела нанести легкий макияж и уложить кудрявые волосы в аккуратную прическу. Я неуверенно переминалась с ноги на ногу, пока мама наливала в хрустальную вазу воду и заботливо опускала туда ромашки.
— Спасибо.
Она было повернулась обратно к плите, ну я схватила ее за руку и развернула к себе.
— Мам, — прошептала тихо, — тут вот еще…
Шкатулка маму поразила. Она долго рассматривала ее в моих руках, прежде чем забрать и понимающе нахмуриться, узнавая вещь из антикварной лавки.
— Я заработала! — воскликнула, предупреждая ее вопрос. — Мам, ты открой, пожалуйста.
Присев на угловой кухонный диванчик она щелкнула крохотным замком и заглянула внутрь. Пока перебирала пальцами снимки, она широко улыбалась и едва сдерживала слезы. Я же не выдержала и позорно хлюпнула носом.
— С Днем Рождения тебя, — тихо прошептала я, присаживаясь рядом и крепко обнимая женщину за шею. — Прости меня пожалуйста, я тебя очень люблю.
Чувствуя, как она обнимает меня в ответ, я ощущала как с души падает огромный камень, который мучал меня уже долгое время. Слезы лились, будто сумасшедшие, и я крепче обняла маму, зарываясь носом в волосы и вдыхая такой родной запах.
— Спасибо, доченька, — гладила меня по спине мама, — спасибо, родная.
Я, наконец, отстранилась от нее, громко хлюпая и растирая слезы ладонями по щекам. Говорить приходилось полушепотом, чтобы не разбудить раньше времени Риту и Андрея.
— Мам… Ты прости меня. Я правда-правда очень хочу, чтобы ты была счастлива! И Андрей мне очень нравится! Он тебя очень любит! И вы такая пара прекрасная! Мам, — я захлебывалась в собственных словах и чувствовала, как от ее теплого взгляда по телу разливается нежность, — честное слово, я не специально все это делала! И Рита… Рита тоже тебя любит. А я… наверное, я и
