Ох, верно! У меня все тело ныло, устала так, что хотелось только лечь. Или еще в душ. Здесь, конечно, не бывает душа?
Нилла, похоже, испытывала примерно то же.
— Искупаться хочу, — заявила она, — пойдешь со мной на речку? — она с наслаждением впилась зубами в хрустящую горбушку.
Я с готовностью кивнула. Не душ, конечно, но речка так речка. Лучше, чем ничего.
Когда я расправилась с кашей и хлебом со сливками, Нилла достала откуда-то и бросила мне на плечо кусок холстины, такой же взяла себе.
— Это вытираться. Пойдем.
Интересно, когда в этом мире появятся махровые полотенца? Впрочем, какие пустяки — полотенца. Я бы первым делом соорудила тут душ — ведь чего сложного? А уж если еще и с горячей водой…
Сыроварню Нилла заперла на ключ. Мы прошли задворками до ворот, Нилла помахала стражнику, тот тоже махнул. Оказывается, из замка так легко выйти!
Река была недалеко, огибала замок с противоположной от ворот стороны, густой камыш подступал вплотную к стенам. Широкая дорога уходила в камыш в сторону реки — телега без труда проедет. Подумав об этом, я усмехнулась — похоже, уже приняла здешние реалии. Прикидываю, что не машина поедет, а телега, вот так-то…
Мы по дороге не пошли, и свернули на узкую тропинку, которая вела чуть в сторону.
— Там тихая заводь, и пусто, мало кто бывает, — сказала Нилла. — Чтобы на тебя не глазел никто, спокойно поплаваем.
Так и вышло. Удивительно хорошо было на речке — закат полыхал на небе всеми оттенками красного и золотого и отражался в гладкой, как зеркало, воде, мы спугнули цаплю, отчего та поспешно отлетела в камыши, а еще какие-то мелкие птички у берега и не подумали улетать, просто отбежали в сторону.
Мы побросали одежду на поросший жесткой травой песок, нижнюю сорочку Нилла тоже сдернула, я последовала ее примеру. А куда деваться, купальники тут явно не изобрели еще. И нет никого…
— Плавать-то умеешь, не утонешь, а, Камита? — Нилла продолжала обо мне заботиться.
Я уверенно кивнула. Умею я плавать, очень хорошо умею.
Вода оказалась теплой, как парное молоко, и очень чистой, дно твердым, а заводь, к моему удивлению, вовсе не мелкой, шагов пять — и дно потерялось. Я немного отплыла, потом нырнула, и коснулась под водой ноги Ниллы, та взвизгнула.
— Камита! Не пугай меня!
Я согласно кивнула, она расхохоталась.
— Знаешь, здесь раньше водяные найки жили! Утаскивали под воду!
Ага, значит, байки про русалок тут тоже рассказывают…
Мы вволю порезвились, и усталость дивным образом схлынула. Выбрались из воды, когда солнце уже закатилось, но небо продолжало полыхать.
— Посидим немного тут? В замок не опоздаем, не бойся, глаза бы его не видели.
Я не возражала, тем более если не опоздаем.
Нилла вытерлась, вынула откуда-то из одежды крошечный флакон, вылила из него несколько капель и растерла по телу — запахло резко и пряно. Она протянула флакон мне:
— Это от кровососов. Натрись.
Я тоже растерла по плечам и рукам несколько капелек, и прислушалась — все верно, комары вокруг звенели, посидеть в свое удовольствие без спецсредств и мечтать не стоит. Но у нас, как выяснилось, и спецсредства нашлись.
Мы присели прямо на песок, Нилла сорвала гибкую травинку, пожевала ее.
— Ты вот что, Камита. Насколько я поняла — ты соображаешь вовсе не плохо. Верно?
Я кивнула. Да, в общем, соображаю, и хорошо, что это заметно.
— На людей не кидаешься, в припадках не бьешься — обычная девушка.
А засмеялась, и Нила улыбнулась.
— Убегаешь, говорят — так мало ли, зачем и отчего. Убегаешь?
Я только пожала плечами. До сих пор не убегала, но теперь, может, начну?
— Дин вон — каждый год удрать умудряется, каждую весну. Как его ни запирай — ничего не помогает. А потом успокаивается до следующего раза. В этом году имень велел его в зверинце закрыть — тоже не помогло.
Меня аж передернуло. В зверинце? Добрый какой имень, душка просто.
Я не прочь была бы еще послушать о том странном парне, но Нилла сменила тему.
— Лучше бы тебе и правда быть уродиной, или припадочной, или кусаться, что ли — чтобы боялись, — она улыбнулась. — Шучу, шучу. Но ты будь осторожна. Покажешься еще кое-кому легкой добычей, и пожаловаться не сможешь — всякий отговорится, ты ведь и немая, и вроде как безумная. Тебя бы замуж скорее, чтобы было, кому защитить. Надеюсь, имень так и решит. Имень у нас неплохой. Справедливый… как привило. Может, сам приданое даст, будешь жить тут, в Кере.
Я неловко улыбнулась, не соглашаясь и не отрицая. Вот всю жизнь мечтала, чтобы тут, и замуж! Не уж, мне — в столицу, к магу!
— А что коров доить не умеешь — подумаешь, — хохотнула Нилла. — Я, пока замуж не вышла, тоже не доила. Я в Андере жила, с матерью и братьями, у нас ткацкая мастерская была. Жили не бедно. А потом замуж вышла за именьского десятника, вот и увезли меня в такую даль от дома. А теперь я и вовсе вдова.
Я тронула ее за руку и покачала головой, стараясь выразить сочувствие. Вот немота проклятая! Настоящие немые хоть жестами объясняться умеют, мне теперь тоже, что ли учиться придется? Никому ничего не сказать, не спросить, только слушать. Задушила бы мельника…
И неужели эта немота — навсегда?! От одной такой мысли — мороз по коже.
— Ты осторожна будь, — Нилла тоже погладила меня по руке. — Веди себя тихо. Тут люди вовсе не плохие, по законам живут. И дядя заступится ведь, если что, да?
Я усмехнулась невесело. Заступится, как же…
— Скоро заявится молодой имень — вот от него тебя никто не защитит. Просто постарайся ему на глаза не показываться. Такой… — конь! — сказала она с чувством, так что мне сразу стало ясно, какие синонимы этому определению нашлись бы в русском. — Наезжает сюда не чаще двух раз в год, а детишек от него уже родилось то ли трое, то ли четверо, и в замке, и в деревне. Ему двадцать два, красивый. Лучше не попадайся. Скоро ленну Дану к жениху отправлять, вот он и приедет, провожать ее в Андер. Долго не пробудет.
Я кивнула — поняла, дескать.
— Лир Ван, молодой имень, и ленна Дана — дети именя от первой жены. И есть двое от второй, тоже сын и дочка, семи лет и десяти. Ну так их и не слышно пока, а вот старшие! — Нилла многозначительно рассмеялась. — Ленна
