Лошади погнали во всю прыть и телеги подскакивали на камнях значительно сильнее, а я начал отставать.
– Ааа! Не оставляй меня с ней связанным.
Тут он был прав, такого и врагу не пожелаешь, не то что пленнику. Старуха перегнулась через гроб и протянула длинную сухую белую руку вниз. Тать завизжал как девчонка, а я одним прыжком заскочил в подскакивающую телегу, уронил шест, подхватил его и ударил по днищу гроба.
Шест не прошел мимо, а глухо стукнул, поблагодарив отдачей. Гроб вздрогнул и чуть сбился с курса. Старуха посмотрела на меня и глаза залило красным на мгновение.
– Бей ее, не давай жизни качать!
Я ударил еще раз и опять попал по днищу. Гроб развернулся влево и поехал назад. Еще удар и на сто восемьдесят градусов. Баба на мгновение оказалась к нам спиной и я подпрыгнув влупил шестом ей по затылку.
– А-хаха! – смеялся истерически связанный тать. Ведьма развернулась и посмотрела на меня, гроб медленно начал разворачиваться.
Она медленно поднималась над гробом и широко открыв глаза раскинула руки. Они были везде. Летающие гробы были везде и подлетали еще. На каждого человека точно было по ведьме. Я видел, как один из охранников ткнул ведьму копьем, но она ловко перехватила древко и потянула на себя. Косоглазенький взлетел в в воздух мелькнув сапожками и пропал навсегда. Гроб развернулся и улетел, на его место встал другой. Рядом утащили еще одного. Я видел как Влад мечом расколол днище гроба и старуха чуть не провалилась вниз. Я видел как ошалевший хозяин каравана выглянул наружу и сразу пропал внутри. Одного за одним ведьмы утаскивали перепуганных охранников каравана прямо на ходу.
– Развяжи меня, – кричал тать, – это не по христиански! И не по язычески тоже!
Подбежал Влад, ткнул Ширяя кулаком в спину и тот упал лицом в крапиву, провел мечом резко сзади освобождая его от веревок когда ведьма наклонилась и протянула руки сверху. Тут уже я ткнул шестом и попал в голову, мертвая завыла и вылетев из гроба ударилась о землю и сгинула, а гроб за ней.
– Переворачивайте гробы! – закричал Влад, – Выкидывайте их!
Ведьмы одновременно зашипели недовольно и первым начал Ширяй. Он вскочил и с радостным воплем вцепился в край гроба, да так и повис.
– Давай, Андрюха! На помощь!
Я прыгнул и почувствовал, как взлетел. Мертвечина завизжала и вцепившись в доску потянула на себя, тяжесть двух мужских тел победила и гроб перевернулся вверх дном. Старуха рухнула вниз и упала на меня, на мгновение потянуло холодом, крысиными хвостами и смертью. Я задержал дыхание и оттолкнул сморщенное тело, а потом оно пропало. Гроб упал на землю и покатился переворачиваясь по обочине. Ведьмы завыли.
– Тактика ясна? – закричал поднимающийся тать и резво прыгнул к еще одному призраку. Я отряхнул запах с себя и тоже встал.
* * *Борьба продолжалась всю ночь, но мы выстояли. Когда запели петухи, небо вновь стало чистым а путь свободным. Взмыленные лошади остановились, молчаливые извозчики валились на землю и засыпали. Григорий из рода Фоки побежал вглубь леса и я слышал, как его тошнило. Я лежал лицом вниз и старался вдохнуть родного запаха, силы взять у земли русской. Но эта земля пахла смертью, тленом, паутиной и льдом.
Глава 7
Утро после битвы. Караван еле плетется по дороге, лошади устали, что не скажешь о чернявых погонщиках. Эти, как дубы, несокрушимы и невозмутимы. Сидят себе, да цокают языками и напевают что-то свое иногда. Мечи бы делать из этих людей.
Ширяй лежит на спине в телеге, соломки подстелил и одну длинную соломку во рту держит. Глаза закрыты, что-то бормочет. Выручил вчера тать, если бы не он не справился. Мы его даже связывать не стали, неудобно. Куда тут убежишь тем более? Жуткий черный лес вокруг.
Влад догоняет нашу телегу и грузно запрыгивает, садится на краю. Ширяй лениво приоткрывает глаза и закрывает опять. Богатырь смотрит на него, смотрит на погонщика, который не шевелится и не оглядывается, только гудит как маленький рой пчелиный.
– Ладно, – машет сам себе рукой Влад, – Не секрет это.
Я потягиваюсь и зеваю. Спать хочется, еще бы немножко глаза сомкнуть. Усталость побеждает бодрость, как день ночь.
– Что не секрет?
– Потеряли мы всех бойцов, брат вчера ночью.
Ширяй поднимается на локте.
– Всех узкоглазеньких того? Ведьмы забрали? Их же десяток был.
Влад смотрит на меня и говорит со мной.
– Можем не пережить следующую ночь. Только если из леса до заката успеем выйти.
Спина перед нами приходит в движение и погонщик оборачивается. Узкоглазый, темный, черные усы свисают ниже хари. Неприятные все-таки эти чужеземцы. Жует что-то как этот верблюд. Открывает рот и в глаза сразу бросаются желтые зубы и коричневый мятый язык. Оно еще и говорить собралось.
– Не успеем, хозяин. Устали лошадки, да и что-то здесь не так.
– Что? – переспросил Влад, но погонщик уже отвернулся и превратился в каменную цокающую статую.
– И еще у нас другая проблема, Андрий, – вступил тать, – Вон она едет.
Мимо повозки медленно сунулся верблюд, а на нем восседал обозревая окрестности мутными глазищами хозяин каравана, наш наниматель. Ну выпил мужик браги своей, ну что такого? – спросите вы. Ну не поделился с воинами. Так он и сам не воин. Мелкий торгаш, что с него взять. И кувшин у него в руке не русский, с длинным узким горлом, как шея у журавля. И все равно это ерунда. Главное то, что Григорий был абсолютно седым. То есть вчера был черным, как смола, как все эти чужеземцы – но после второй ночи даже брови поседели у бедолаги.
– Ух, – сказал тать и даже сел, чтобы рассмотреть получше, – скин обновили у чувака.
“Верблюдер”, или как его там, величественно по княжески прошествовал мимо, а Григорий только икал и прикладывался к узкому горлу. Жидкость текла по щекам, да в рот не попадала. Мы молчали, пока он не скрылся впереди и два взгляда вопросительно сфокусировались на мне.
– Похоже мы остались без армии и без руководства, – сказал, что думал. Тишина была ответом. Ночь близко.
* * *– И что будем делать? – вопрошал раздражающе активный Ширяй, пока мы думу думали, – Ночь близко. Черные ходоки идут и все-такое.
