23.16, 17 апреля, 2047 г. – вторые сутки после дня «Ч». Северные врата острога «Аспид-камень»
На воротах стояли незнакомые мне стражники. Я выскочил из придорожных кустов так бесшумно и быстро, что меня едва не подняли на копье. Сглупил. От страха.
- Тьфу ты, пропасть. Напугал, окаянный! А ну, стоять! Откудава ночью тащишься? – Довольно молодой ватажник, тычущий мне в грудь копьем, пытался говорить более басовито. Видимо для солидности.
- Убери зубочистку Ерёма, – голос второго был более зрелым, и я его, кажется, уже встречал в казармах. - Не видишь, что ли – енто ж Олег, который вчера на площади волкоголового порубил.
Молодой прищурился, и поспешно убрал свою сулицу, смущенно оправдываясь
- Да разве там разглядишь? Темно, как в погребе. Он еще в накидке своей. Ходят тут всякие.
- Ты откуда попадаешь-то в неурочный час, а, парень? – стражник в годах задал вопрос – Не дело в такое время одному по лесу ходить. Да еще в такую ночь! – он зябко поежился, хотя для ночи было довольно тепло, а я после пробежки и встречи с неизвестным монстром во тьме и вовсе порядком вспотел.
- А что сегодня за ночь? – насторожился я.
- Так лунный цикл завершается. На месяц-то глянь – тонюсенький, что твой волос. Вот-вот старая луна умрет, а новая еще не сразу народится. В такие ночи вся нечисть из своих темных углов наружу выползает.
Я помолчал с минуту осмысливая услышанное, после чего посоветовал стражникам:
- Вы вот что, ребята - закрывайте-ка ворота до утра под засов!
- Чегой-то мы должны их закрыть? До следующей смены положено им еще час целый открытыми быть! Раскомандовался тут!– необъяснимому для меня возмущению молодого дружинника, не было предела.
- Ты, Еремей, уже скоро восемнадцать лет землю топчешь, а кроме как языком лопотать, ничему не научился. Слушать надо умных людей, да на ус мотать. – Старший стражник бы не в пример благоразумнее другого, и к моим словам прислушался.
- Да чего это я его должен слушать-то?! Он в острог пришел без году неделя, а я его слушать должен?
Меня вдруг взяло зло. Пока мы тут лясы точим с этим пентюхом, та тварь, а я уверен, что она тут не одна, ходит вокруг и в любой момент может пожаловать сюда. И тогда это прыщ не то, что меня – себя защитить не сможет.
- А того, что придет сюда дядька из темноты вот с такой вот грабкой, – я сунул ему под нос культю Ледащего, которая так и осталась у меня в инвентаре, – и пока ты тут языком треплешь, да сопли жуешь, и причешет тебя вот это самой вот лапой.
Молодой, увлекшись обыгрыванием роли серьезного, умудренного опытом защитника поселения, от неожиданности охнул и шлепнулся на задницу, выронив свое копьецо, засучил ногами, пытаясь отползти от меня подальше. Что характерно, взгляда с конечности Рб он не сводил.
- Сварог, защитник! И где ж это ты, друже, такого «кролика» поймал. Уж до чего у него длань страхолюдна, – второй стражник испуганно воззрился на когтистую пятерню Ледащего.
- Где-где! На кудыкиной горе. И там еще такие есть. Так что, ворота запирайте от греха. Факелов побольше наготовьте. И сидите на стреме до конца смены. Беспокойно мне что-то сегодня. Я пойду на южных воротах скажу, чтобы тоже ворота затворили. Спокойной смены, вам, дружинники.
Старшой сдержанно поблагодарил и принялся затворять ворота в сгущающейся тьме. Уходя, я с удовлетворением услышал звонкий звук оплеухи, за своей спиной, а потом обиженный возглас молодого ватажника.
До южных ворот добрался благополучно. Там стоял тертый народ, с которыми я уже был шапочно знаком, так что они, без лишних слов, прониклись моментом и принялись запирать ворота. Мне даже культю повторно демонстрировать не пришлось.
Решив напоследок поделиться увиденным и своими тревогами еще и с Севастьяном, я двинулся в сторону казарм. Подворье сотника стояло по соседству. Но до его дома я так и не добрался. Проходя по темному переулку вдоль южной стены, я услышал шуршание за спиной, но прежде, чем успел что-либо предпринять, на мой затылок обрушился удар страшной силы. Мир вокруг взорвался тысячей осколков и картинка погасла.
* * *
Сознание возвращалось рывками, словно я пытался выплыть из темной глубины бессознательности, но у меня никак не получалось. Сквозь шум в ушах до меня доносились отдельные фразы разговора людей, которые меня сейчас куда-то несли под белы рученьки.
- Ты смотри, какие у него доспехи щегольские, Эрик. Давай его тут прихлопнем да обдерем?! – низкий рычащий голос над ухом, явно уже где-то слышанный мной ранее, вворачивался в гудящий череп, словно шуруп.
- Не гони драккар поперек волны. Или ты уже успел забыть, зачем мы сюда пришли? Если его труп в остроге завтра поутру найдут, как думаешь, на кого воевода первым делом подумает? А мы ведь не в домашнюю сторону идем, а к верховному конунгу Гардарики в войско наниматься, – голос второго, несшего меня справа, тоже показался смутно знакомым.
- Верно. Ну, бронь-то его с оружием давай заберем!? Скажем, что бездоспешный был – какой с мертвеца спрос? А то все ярлу достанется, – в низком басе проскочили нотки, свойственные детям, которые ждут новогодних подарков.
- Ты что, уже успел забыть главное правила вика? Сперва убиваешь, потом грабишь! Не наоборот. Мы мстить пришли, а не воровать. Вот выпотрошим его, тогда и барахло забрать можно.
Переговоры скандинавов, а это были именно они, потерялся в шуме, стоявшем в моей голове, и я так и не узнал, что по этому поводу думал его собеседник. На некоторое время я опять ушел за кромку, находясь в темноте и тишине. В следующий раз сознание вернулось ко мне, когда мне стянули руки за спиной и стали пропускать веревку через подмышки. Я увидел, что лежу совсем рядом с крепостной стеной, в «слепом пятне», которое не просматривается с ближайших постов стражи. Нападающие грамотно выбрали пути отхода. Их количество вроде бы увеличилось, и теперь я насчитал четыре голоса. Скандинавы все ж таки решили поквитаться со мной за смерть их волкоголового собрата. Я отнесся к своему похищению равнодушно, гораздо больше меня беспокоила перспектива очутиться сейчас за пределами стен острога.
- Идиоты, не вздумайте идти за стену! – сиплый голос слабо мне повиновался, слова выходили неразборчивыми. – Там смерть!
- Что он там хрипит, Эрик? Ничего понять не могу! – на говорившего шикнули, чтобы он разговаривал шепотом.
- Да черт его поймет, может с богами своими прощается!? Заткни
