Дориан моргнул, а затем задумчиво хмыкнул.
— Полагаю, его можно описать и так. И также он — кстати! — соизволил объявить, что их печальная компания заправляет Каденвером временно. Хотят они, видишь ли, только исполнения Воли Архонтов, а больше ничего не хотят. Вот исполним мы её, и они тут же свалят, и всё, конечно же, станет как прежде.
Как прежде. Без утащенных в Оплот Печали магистров, без Хранителя Краусса, без Неделимый знает кого и чего ещё — а так действительно, всё будет прямо как прежде.
Иветта разжала стискивавшие покрывало пальцы, — и усилие воли для этого потребовалось большее, чем для воплощения намерения — вытянула руки и, прижав ладони к коленям, наконец спросила:
— Так чего же они хотят? Какова Воля Архонтов?
Дориан закрыл глаза.
Тишина была тяжёлой, вязкой и мучительной — становилась всё невыносимее с каждой секундой, но Иветта не находила в себе готовности (жестокости) потребовать её оборвать.
— Воля Архонтов, — в конце концов заговорил он пугающе, неестественно спокойно, — заключается в том, что мы должны истыкать весь Каденвер порталами. Порталы должны стоять чуть ли не на каждом шагу, особенно — в самом Университете. Впрочем, требуется только работа на выход, на вход — это по желанию. Что, как ты понимаешь, дело… значительно упрощает.
О да, Иветта понимала. Очень хорошо понимала Хранителя… бывшего Хранителя Краусса в частности и весь Совет Хранителей в целом, потому что…
— Но зачем?!
Какова цель, в чём смысл — прости Неделимый, да на кой Каденверу столько порталов?
Дориан, видимо, разделял её мысли, потому что ответил с чувством, поистине непередаваемым:
— Я не имею. Ни малейшего представления.
То есть по этому поводу Хранитель Хэйс сказать что-либо не соизволил.
Сотни порталов, которые не обязаны давать возможность попасть на небесный остров, но обязаны дать возможность с него уйти… Университетам Магии что-то угрожало? Но что (кроме, как показала практика, самих Архонтов)? И ведь старейшему из них — Университету Оренвайи — было уже больше четырёх сотен лет; не касались никакие катаклизмы ни его, ни его собратьев, так почему — сейчас?..
Бред какой-то. И главное — а кто будет исполнять Волю Архонтов?
Создание даже одного портала — нелёгкий труд не на один день, и людей для него требуется — примерно десяток. Что-то подсказывало Иветте, что Приближённые этим заниматься не будут и вряд ли широким жестом оплатят наём сонма портальщиков со стороны.
Если подумать — если рассмотреть ситуацию в её изначальном виде — тот же Университет Оренвайи второе себе позволить, скорее всего, мог, а вот Университет Каденвера… Как (бывший, бывший!) Хранитель Краусс в принципе должен был подчиниться приказу Архонтов? Обратившись за помощью к давно ушедшим Шестнадцати?
Он наверняка попытался бы осуществить требуемое, не обременив студентов. Приближённые также наверняка не попытаются.
Иветта неуверенно начала спрашивать…
— Ты портальщик… Вас заставили?..
…и тут же захотела себя пнуть.
Это объяснило бы — объясняло — усталый вид Дориана, зачем задавать вопрос, ответ на который очевиден; но Дориан, к её удивлению, выпрямился и помотал головой.
— Пока нет. Сейчас Приближённые заняты другими делами. Но чую я, что скоро… — он вздохнул и тихо закончил: — Прости, но я не хочу сейчас об этом думать и уж тем более — говорить. Расскажи лучше, что с тобой произошло в ночь тройного «П». Ты обещала.
Да. Да, она действительно обещала. И как бы ей ни хотелось обнять Дориана, — поддержать его хоть как-нибудь — она понимала, что лезть с соплями сейчас не стоило, лучше и впрямь отвлечь интересующим пояснением.
Неделимый, как же теперь, по прошествии дней и здравому размышлению, за своё безрассудство было стыдно.
— Я вмешалась в ритуал передачи связей. Попыталась стать Хранительницей вместо Хэйса.
Дориан, не двигаясь и не моргая, смотрел ей в глаза несколько очень долгих секунд, а потом невозмутимо заявил:
— Вот нашла ты время вконец долбануться.
И Иветта засмеялась хрипло и коротко, но искренне беззаботно, потому как это было настолько привычно, настолько… по-Дориановски, что на мгновение будто растворились во Всепоглощающем Ничто и последние пять дней, и ночь тройного «П».
К сожалению, всего лишь на мгновение.
— Иветта… — помрачнев, начал говорить он сосредоточенно, сдержанно и серьёзно; и Иветта, приподняв руку, в свою очередь попросила:
— Прости. Прости, но я не хочу сейчас об этом ни думать, ни говорить.
Дориан замолчал и кивнул с пониманием, принятием и тёплой улыбкой; каким же хорошим он был — и тысячи лет не хватит, чтобы возблагодарить за него в достаточной мере и вселюбящего Неделимого, и преблагих Шестнадцать, и (самое главное) его самого.
— Дориан… Могу я кое о чём тебя попросить?
— Конечно, подруга. Что за вопрос вообще.
(Ни тысячи лет не хватит, ни всей вечности.).
— М-м-м… Ты знаешь, где моя одежда?
— В шкафу. Вон том, который поменьше. А что?
— В кармане халата лежит ключ от моего дома. Поставить защитные стены я не успела, так что больше ничего не нужно. Возьми его и принеси мне, пожалуйста, некоторые вещи… Я напишу список и укажу, где что находится — клянусь, их не много. Главное, принеси мне три… да, три книги. Они стоят на полке в спальне, ты их знаешь…
***
«Восемь пар противоположностей» Адриана Росса и «Сердца Оплотов» Эленны Левеньи — книги, в которых якобы содержалась основная информация об Архонтах и Приближённых — представляли собой толщи беспредметной воды, переходящие в ил авторских домыслов. Жемчужины достоверных, установленных фактов можно было пересчитать по пальцам рук — впрочем, сердиться на давно уже умерших магистров было нерационально и несправедливо. Что ещё — как иначе — можно было написать об Архонтах, которые любят и почти всегда выбирают молчание? Что остаётся делать, когда истина умещается в одну строку: «Нам известно, что нам практически ничего не известно».
При сотворении мира шестнадцать Создателей разместили в горах, опоясывающих Материк, шестнадцать Оплотов, сердцем каждого из которых является Трон — то, что преобразует чувства людей в пропитывающую их же (и, при наличии соответствующего намерения, воплощённое ими же) магию. В своё время самым удобным было признано деление на восемь пар противоположностей: Троны Радости и Печали, Надежды и Отчаяния, Любви и Ненависти, Сострадания и Ярости, Гордости и Стыда, Любопытства и Страха, Покоя и Удивления и, наконец, Уверенности и Вины.
(И один из любимых склонной к философии общественностью вопросов: что здесь причина, а что — следствие? Тронов шестнадцать, потому что Создателей было — шестнадцать; или Создателей было шестнадцать, потому что Тронов миру требуется — восемь пар?).
(И почему именно эти чувства? Почему нет Тронов Презрения, Отвращения, Восторга, Благодарности, Умиления
