Вот теперь, поняла я, мы влипли по полной.
Ничего не поможет – никакие доказательства, никакие уверения, что это ошибка, что просто вот такой конфуз случился. Завтра все, кто имеет к нам с деканом хоть какое-то отношение, будут знать, что я – проститутка, что декан снял меня в одном из городских борделей, и только ради собственной репутации выставляет своей невестой…
Всё. Столичная жизнь моя кончена, можно смело уезжать домой.
– Но Мэти… – прошептала вдруг художница – таким восхищенным голосом, что я невольно вздернула голову. – Это же гениально! Деконструкция как она есть! Даже я бы не додумалась!
– Эээ… – начал было Донской, переглянувшись со мной, но Аля не слушала, явно погруженная в свои собственные представления о происходящем.
– Или это ты придумала, девочка? А, впрочем, неважно! Но какой эпатаж! – оглядывая меня, художница возвела руки к небу. – Какая экспрессия! А эти сетчатые чулки – будто рваные? А размазанная по лицу помада? Это же чистый постмодерн! Да и нарядиться до такой степени откровенно в пику всем подозрениям и сплетням… Так держать, девочка! Твое тело – только твое! Как хочешь, так и одевайся, и пусть шовинисты подавятся своей ненавистью!
Она вдруг замолчала. Сделала горестное лицо и покачала головой.
– Увы, не поймут. Не у нас. Нельзя!
Я уже смотрела на нее с опаской – как на пока еще спокойную, но грозящую стать буйной сумасшедшую.
– Что… нельзя?
– Нельзя метать твой бисер перед свиньями. Твое воззвание уйдет в никуда – не поймут, не оценят… ЗАКЛЕЙМЯТ!
Последнее слово она произнесла с такой торжественностью, что я даже прониклась, чувствуя, как меня приобщают к чему-то великому.
– Забирай ее домой, Мэтти! Я не могу позволить тебе утопить этот замечательный цветок в дерьме!
– Но… – я не знаю, что хотел сказать декан, но Аля была непреклонна, выставив руку ладонью вперед.
– Я скажу всем, что виделась с твоей милой невестой, и отныне буду затыкать рот каждому, кто посмеет даже заикнуться о том, что она женщина легкого поведения. Прощайте!
Художница развернулась и с высокой поднятой головой поплыла обратно – туда, откуда появилась, похожая на маленького, кругленького, забывшего как летать дракона.
– Что это было? – прошептала я, вконец напуганная.
– Не знаю, – честно признался Донской – тоже шепотом. – Но, похоже, нам поверили.
– Это замечательно, – я прокашлялась, заставляя себя повысить голос. – И что теперь?
Он медленно повернул ко мне голову и оглядел с ног до головы – будто смаковал взглядом. Потом широко и хищно улыбнулся.
– Теперь… мы поедем ко мне… И устроим уборку.
Глава 27
Умом я, конечно, понимала, что все это игра. Я делаю вид, что убираюсь, он делает вид, что не обращает на меня внимания. Потом я начинаю убираться все эротичнее, наклоняюсь все ниже… а он все еще не обращает на меня внимание.
Потом я разбиваю какую-нибудь вазу. Он на меня орет, требует поднять, собрать осколки, моя задница оголяется, он смотрит, подходит все ближе…
Черт, я видела этот сценарий раз восемь, перепетый на разные лады!
И все равно, мне было страшно.
А вдруг я буду выглядеть дурой? А вдруг его представления об эротичном наказании отличаются от моих? Вдруг ему придет в голову меня связать или отстегать по заднице? Или сотворить со мной что-нибудь еще более ужасное – навроде того, что он обещал тогда в кабинете?
А вдруг, захваченный игрой, он не услышит слова «нет»?
Меня начало слегка потряхивать от нервозности.
Эх, надо было договориться о каком-нибудь кодовом слове, как делают бдсмщики… Надо было что-нибудь придумать, обезопасить себя…
– Расслабься, Максимова.
По моим поджавшимся в напряжении ягодицам небрежно прошлась рука.
Да именно, по ягодицам – черное платьице было настолько коротким, что потрогать меня под ним не составляло никакого труда. Интересно, кто-нибудь когда-нибудь убирался в таком костюме?
– Ну, что стоишь? – недовольно спросил декан, проходя мимо меня, все еще мнущейся в коридоре. – У нас тебя часа на все про все. Можешь начинать с кухни.
Он сказал это таким серьезным тоном, на ходу доставая телефон и устремляясь куда-то в сторону офиса, что я вдруг усомнилась – а может, он реально хочет, чтобы я просто убралась? Вдруг я чего-то недопоняла?
Но что убирать-то? Пройдя пару шагов, я осторожно заглянула в дверной проем кухни – как и вчера, все было идеально чисто и пусто. Посуда в шкафу, посудомойка пустая. С пола есть можно.
Нет, не зря настоящая уборщица Донского зарплату получает, ох не зря…
Хотя, если постараться, всегда можно найти, к чему придраться. Чувствуя себя вредной барыней, я открыла шкаф и провела пальцем вдоль «порожка», за которым начиналась сама поверхность полки.
Вытащила палец и усмехнулась себе под нос. Так я и думала! Вся подушечка была покрыта толстым слоем мохнатой, серой пыли.
– Халтурщица… – пробормотала я и принялась водить по «порожкам» своим дурацким веничком, (который, к слову, оказался на удивление удобным и качественным), все больше убеждая себя в том, что декан просто хотел качественной уборки. Во всяком случае, на первом этапе вечера.
Протерев по всей длине нижней полки, я поискала, на что бы встать, вытащила из-за кухонного островка высокий барный стул, подкрутила его повыше и смело полезла наверх. Хорошо, хоть туфли свои на высоченных шпильках догадалась скинуть.
Еще в процессе, когда выпрямлялась, хватаясь за дверцы шкафа, я поняла, какую затеяла глупость. Во-первых, получалось слишком высоко – так высоко, что у меня тут же начала кружиться голова. Во-вторых, стул оказался крутящийся! Да еще и шаткий на своей металлической ножке и круглой подставке…
Через пару секунд бесполезных попыток балансирования, кружение уже было уже во все стороны и при участии всех составляющих – моя голова вместе со стулом, с комнатой, с мелькающей перед глазами посудой…
Страх сломать декану шкаф оказался сильнее инстинкта самосохранения, и пару раз нелепо взмахнув руками, я отпустила ручку дверцы и полетела, зажмурившись, куда-то вниз и вбок, навстречу сломанным рукам, ногам и сотрясению мозга…
– А чтоб тебя… – услышала откуда-то снизу.
И в следующий миг вместо пола каким-то чудом оказалась в крепких объятьях декана – охнувшего, чуть присевшего от тяжести, но все же удержавшего меня от падения. В точности, как принц из сказки.
Вот только расточать комплименты и нести меня под венец этот принц, похоже, не собирался. Наоборот, готов был, судя по его взгляду, выставить меня вон.
– Ты что творишь, Маскимова? – прерывисто дыша, он поставил меня на ноги, и я тут же почувствовала себя маленькой – без каблуков, я была ниже его на целую голову.
–
