Напавший был истинным магом, где-то разжившийся энергией, — только тем можно было объяснить его недосягаемость для пуль. Ну и бронежилетом, конечно. Командор пытался добраться до одного из автомобилей, но огненный шквал не позволял ему приблизиться к ним.
Выбора, похоже не оставалось. Далековато, конечно, но это как постараться.
Державший её за руки мужчина вдруг согнулся пополам, его скрутила невыносимая боль. Выплеск был мощным, сильным, внезапным. Люди на улице один за другим падали на колени, Фобия видела их фигуры смутно, пот застилал глаза, всё расплывалось вокруг. Сквозь гул в ушах она услышала, что выстрелы прекратились. Чья-то тень метнулась к зданию.
Фобия дала Кресту четыре минуты — она отсчитывала их про себя, изо всех сил удерживая извивающуюся нить сознания. А потом медленно, одно за одним — нельзя рывком, Оллмотт говорил об этом — призвала свои щупальца обратно.
Сама не заметила того, что оказалась лежащей на земле. Мимо её глаз пробегали ботинки. Заурчали моторами отъезжающие машины. Плач ребенка прекратился, и это было самое страшное. Она… Она не смогла? Понадеялась на себя?
— Встать.
Голос Креста хлестнул по плечам ледяной властностью. Она никогда не могла ослушаться его, даже тогда, когда совсем не было сил. Дрожа от усталости, Фобия с трудом приподнялась, сначала на колени, а потом выпрямилась в полный рост. Сквозь рассыпавшуюся по глазам чёлку она смотрела на его жесткое, равнодушное лицо. Ни тени узнавания, ни искорки.
— Кто такая? — спросил немолодой человек, чей профиль чеканился на монетах.
Надо же. Он всё ещё здесь. Четырнадцатый Командор.
Тело автоматчика накрыли простыней, уложили на носилки.
Ребёнок молчал.
— Фобия Грин. Псевдомаг. Количество допустимых выплесков — шесть.
Хорошо, что не фиксировались её срывы в лагере и в особняке, в котором они жили в последние годы.
— Причина выплесков?
— Паника.
— Командор! — голос одного из охранников был тих и почтителен. — Ребёнок спит. Не похоже, чтобы выплеск затронул его.
Фобия отвернулась, глядя на мёртвое тело женщины.
Получилось.
Ай да Оллмотт. Хорош, мерзавец.
— Паника, говоришь? — хмыкнул Командор. — Очень избирательная и своевременная у тебя паника. Забери её, — кивнул он Кресту.
Крест молча развернулся и пошёл к машинам. На Фобию даже не оглядывался. И без того был абсолютно уверен, что она идёт следом.
12
Командоры, все как один, были печально известны народу своим жёстким характером.
И то, что Верховное Отделение Безопасности страны вместе со своими камерами, комнатами для допросов и складами с оружием находилось прямо в основной резиденции командоров, лишний раз подтверждало эту истину.
Фобия спокойно смотрела на раздражённое лицо молодого вобса, который уже второй час вёл её допрос.
Вопросы шли по кругу.
Где она провела последние годы. Почему давно не было выплесков. Почему ребёнок не пострадал. Что она делает в столице, на что живёт. И по какой такой надобности оказалась на месте событий.
Фобия хотела есть и в туалет. За чашку кофе она была готова умереть. Но она лишь монотонно отвечала, повторяя одно и то же снова и снова.
Последние годы скиталась по стране после того, как поругалась с родителями. Выплесков давно не было, потому что живёт она уединённо и в зоопарк на антилоп смотреть не ходит. Работает уборщицей в морге — да вот же он, пропуск. Ребёнок не пострадал, потому что ей очень хотелось его уберечь. На месте событий оказалась случайно. Бегает она по утрам, понимаете? Нет? Напрасно, очень полезно для здоровья, рекомендует.
На пятом часу монотонной беседы ей разрешили сходить в туалет, и Фобия долго и жадно пила воду из-под крана.
Остаток дня она скоротала в небольшом карцере. Измучившись от скуки и пересчитав все трещинки на потолке, уснула, свернувшись калачиком на узкой кровати.
Проснулась от тихого голоса:
— Вот нервы у девки.
Голос, похоже, принадлежал тому вобсу, что вёл её допрос. Однако, даже не открыв глаза, Фобия ощутила присутствие ещё одного человека в карцере. И слегка улыбнулась. Поэтому она и спала так сладко, что чувствовала себя здесь, рядом с Крестом, в полной безопасности.
Разлепила ресницы, посмотрела на двух стоящих перед ней мужчин.
— Добрый вечер, граждане!
— С чего бы ему быть добрым, — буркнул Крест, кивнул вобсу и отошёл в угол, замерев, подобно каменному истукану.
Вобс начал разговор со вздохом:
— Грин, кажется, ваше пребывание здесь затягивается.
— В качестве кого? — уточнила она, всё так же лёжа на спине.
— Ммм, — молодой человек бросил быстрый взгляд на Креста. — В качестве практиканта.
— Вербуете, значит? — деловито уточнила Фобия. — Предполагается, что я стану оружием или щитом?
— По ситуации, — ответил вобс, снова опешивший от её спокойствия.
— А могу я отказаться и пойти домой?
— Нет. Думаю, такой вариант не предусмотрен. Насколько я понимаю, вы женщина одинокая, искать вас не будут. А по месту работы мы найдём, что сообщить.
— У меня есть любовник, — заявила Фобия, усаживаясь. — Санитар из морга. Могу я с ним попрощаться?
Вобс снова бросил страдальческий взгляд на неподвижного Креста.
— Нет, — сказал он.
— Я так и думала.
И она замолчала, погрузившись в размышления. Как скоро Оллмотт найдет её и наладит канал связи? Насколько выгодна данная расстановка сил их маленькому сопротивленческому отряду? И насколько это отразится на ней, Фобии?
На самом деле расклад был не слишком удачным. Служба в приближённой Командору организации осложняло дальнейшее сближение с Наместником. Почти. Если только она не будет работать на Креста, который явно выполнял роль двойного агента.
Делать вид, что сотрудничаешь с вобсами, служить наёмнику и оставаться верной Оллмотту.
Вышла из дома на утреннюю пробежку, называется.
Фобии не очень хотелось здесь оставаться. Она уже представляла, какую роль отвели ей вобсы — своеобразного щита для Командора. Против выплесков мало кто мог устоять.
Только Крест. И это делало их тандем очень надёжным.
Но она совершенно не чувствовала в себе никакой такой тяги к героизму.
Фобия внутренне тряслась от страха, не решаясь встать на ноги, чтобы не выдать себя неровными движениями.
В который раз её жизнь делала смертельную петлю. К чему приведут такие перемены?
Она не решалась посмотреть на Креста, но так хотелось, чтобы он подсказал ей, что делать.
— Я лично провожу её в казармы, — сказал Крест и всё решил.
Фобия чуть не застонала.
Сначала — палаты, потом — лагерь, потом — переполненный людьми особняк Оллмотта, а сейчас еще и казармы.
Когда, наконец, она обретет свой дом, и плед, и кошку и цветы под окном?
Казармы! Снова режим, тренировки, обед по расписанию и отбой по сигналу.
Почему все они так упорно превращают Фобию в оловянного солдатика?
У неё даже юбки нет. И туфель на каблуках. Сплошь кроссовки да удобные для спорта брюки.
Она с трудом встала, подождала, пока мужчины откроют двери карцера, лязгая замками.
Что за страна, в которой любой мирный
