Это была небольшая группа из семи-восьми человек. Судя по кургузым пиджакам и летним платьям на некоторых, часть из них была гражданскими. Другие трое, рядовые и младший лейтенант, высокие крепкие парни, были в грязных гимнастерках пехотинцев.
«Какая-то странная компания. Гражданские и военные… У этих никаких с собой вещей, а у тех оружия полно. У рядовых винтовки, гранаты за поясом. А лейтенант, красавчик, вообще с ППШ, кажется». Если честно, в этот момент я и сам толком не представлял, что мне во всей этой группе не нравилось. Я не мог понять что, но определенно что-то в них было такое чуждое, совершенно другое. «Я, конечно, не дипломированный психолог, но зуб даю, не похожи они на остальных. Вроде и грязные, и оборванные, как и все, но… собранные, не растерянные какие-то. Странно». Действительно, в последние часы я повидал всякого – и пограничников, полных мрачной решимости сражаться до конца; и сбитых летчиков, у которых в глазах поселилась полная безнадега; и капитана с трясущимися руками. И всех их объединяло одно… Они не понимали, как все это могло случиться с «легендарной и непобедимой». Они все до сих пор не верили в то, что произошло. «Эти же другие. Держатся уверенно, словно все так и должно быть».
И если честно, меня даже удивляло, что этого всего другие не замечают. В голову мне пришел лишь один ответ – я здесь тоже был чужим, что и позволило мне видеть чуждость в других.
– Б…ь, она-то куда лезет?! – на мои глаза вдруг попалась маленькая фигурка Насти, которая, поворачивая во все стороны голову, шла в сторону тех, кто так меня заинтересовал. – Вот же неугомонная егоза! – зло шептал я, идя за ней. – Ну куда ты прешься?!
Мне каких-то пары метров не хватило, чтобы ее забрать. Это кудрявое создание подошло к младшему лейтенанту и со всей своей непосредственностью спросило:
– Здлавствуйте! – чуть шепелявя, громко и пискляво выдала она. – Кто такие? Я часовой тут! Откуда вы идете? Говолите быстло!
«Вот же, малявка, нашла время, чтобы в часового играть! Б…ь!» Это же я ее в эту игру научил играть и сейчас глубоко в этом раскаивался. «Ладно, подойдем поближе… Что с ними не так? Качай, Дима! Качай, черт тебя дери! Обычные вроде. Как и десятки других, что проходили мимо меня последние дни. Две руки, две ноги, одна голова. Так, гимнастерки пыльные. Вон разводы от пота. Значит, шли долго, вспотеть успели. Шляпки гвоздей на сапогах не проверить, а хотелось бы. Вдруг квадратные, как у того гоблина из поезда…»
А военные, глядя на грозный вид Насти, с трудом сдерживали смех. Тут один из отряда, плечистый парень со скуластым лицом, видимо, не выдержал. Он сделал быстрый шаг вперед и под смех остальных резко схватил ее и несколько раз подбросил в воздух. В руках этого здорового кабана невесомое тельце девчушки взлетало в воздух подобно мячу, издавая только писк.
Пристально следя за отвлекшейся троицей, я подошел к ним почти вплотную. Со стороны деревьев меня отделяло от младшего лейтенанта не больше двух-трех метров.
«Стоп! Что это еще такое? Ну-ка, ну-ка… – легкое дуновение ветра принесло мне какой-то странный запах. – Запах, какой-то запах… Что-то не пойму. Черт, что-то цветочное! То ли одеколон, то ли душистое мыло. Не пойму точно. Черт! Что же это я, вот оно!»
Этот цветочный, едва уловимый запах словно бомбу у меня в голове взорвал, освобождая самую настоящую лавину воспоминаний о первых днях великой войны… Перед моими глазами стали проноситься строки и образы из многочисленных книг и фильмах о немецких диверсантах. Но вспомнились мне не легендарные матерые волки из Бранденбурга, а их братья помельче. Это были тоже бывшие белогвардейцы, их родственники, махровые националисты, дико ненавидевшие все советское. Единственное, последние были не столь штучным товаром и забрасывались на пару дней или даже часов с наспех состряпанной легендой и «сырыми» документами. Они должны были, присоединившись к отступающим бойцам Красной Армии, наводить на них специальные охотничьи команды или обычные маршевые части Вермахта… А особенно запомнилось мне, что подготовка в спешке нередко приводила к провалу этих диверсантов. Первое время они попадались на самых обыкновенных мелочах – шелковом чистом нижнем белье, пресловутых сапожных гвоздиках с квадратной шляпкой на подошве, запахе одеколона, припрятанной недалеко от лагеря ракетнице и так далее.
«Точно, этот надушенный петушара – немец! Дождется ночи и даст сигнал своим, а нам всем потом амбец!»
Настю наконец поставили на землю, после чего я с облегчением выдохнул. А подбежавшие с госпиталя бойцы начали что-то спрашивать у пришедших.
«Что же делать? В портки к ним ведь не залезешь… А может, как в том фильме, громко крикнуть «Хайль Гитлер!» и вскинуть руку в приветствии? Глядишь, кто-то и отзовется. Б…ь, а если нет?! Что тогда делать?! Может, особиста нашего натравить на них?» Мой взгляд не отрываясь продолжал следить за пришельцем – младшим лейтенантом и находить в нем все больше и больше странного, что, пусть и не сильно, но выделяло его среди остальных. Эта мысль о диверсантах настолько сильно мне втемяшилась в голову, что я никак не мог успокоиться.
«Лейтенант Карабанов, наш политрук, вообще без башни и предателя и дезертира в каждом готов искать. Вот если ему как-то намекнуть, глядишь, дело-то и выгорит…» От пришедшей идеи я аж закипел, настолько она мне понравилась. В ней ведь было все: и моя безопасность, и поимка врага, и дорога на восток. «Так, надо быстрее писульку писать. Где у меня тетрадка-то была? Б…ь, забыл! Взяли ведь… А, вот она!»
И уже через полчаса, проводив упирающую Настю к бабушке, я был на другом конце лагеря, примыкавшего к болоту. Как раз здесь, возле темно-зеленой болотной ряски, куда из-за комаров и отвратительного гнилостного запаха, редко кто решается заходить, я и пристроился под кустом с тетрадкой и карандашом.
– Начнем… «Сообщаю Вам, что недавно присоединившиеся к отряду двое бойцов и командир являются переодетыми диверсантами. Высокого плечистого лейтенанта несколько дней назад я лично видел одетым в немецкую форму в Бресте. Тогда мне чудом удалось сбежать от этого палача», – я медленно и аккуратно, высунув от напряжения кончик языка, выводил буквы. – Хм, неплохо вроде. Коротко и ясно. Хотя, надо бы огоньку добавить… «Этот изверг лично расстрелял моих соседей по дому – Лизавету Павловну и ее сынишку Коленьку…» Вот так вроде лучше! Черт, если бы я получил такое письмецо, то лично бы вышиб мозги этому лейтенантику! Главное, чтобы их проверили сначала, а то вдруг мне это все померещилось?!
Остальное было делом техники, особенно
