– Здравствуй… те, – все же Поскребышеву не удалось скрыть эту небольшую заминку. – Товарищ Сталин вас ждет. Прошу.
«Ну вот!» Сердце мое в груди бухало так, что отдавалось во всем теле. Мне казалось, что его удары слышат и мои сопровождающие. «Сейчас я увижу того, кто все решает… А теперь он решает и мою судьбу». Я толкнул дверь, которая, несмотря на свою кажущуюся монументальность, открылась достаточно легко.
Первое, что я почувствовал, это был запах табака и какого-то одеколона, складывавшиеся в довольно необычный цветочно-табачный аромат.
– Вон как вымахал, – неожиданно раздавшийся из глубины кабинета голос заставил меня вздрогнуть. – Целая орясина. Что же ты тогда исчез-то, Дмитрий? Знал, что враг скоро нападет, и молчал. Не мог сказать или может… не хотел.
Хозяин кабинета и, собственно, ВСЕГО медленно шел в мою сторону. Смотрел он с каким-то странным прищуром, который мне в ту секунду совсем не казался дружелюбным. Скорее наоборот – во взгляде этого человека чувствовалась злость и угроза.
«Сука! Отличное начало! Сам пришел, называется!» Сразу же в голову словно специально стала лезть разная фигня, что долгое время лилась про Сталина из телевизора в мое время. Естественно, это меня совершенно не успокаивало! «Сам же пришел! Сам! Б…ь!» Какое тут, к черту, спокойствие?! Я испугался и неосознанно начал пятиться назад к двери!
– Извини, – я вновь вздрогнул и застыл почти у самой двери, едва это услышал: Сталин извинялся. – Почти сутки не спал… Война, – он сел на стоявший рядом стул и сгорбился. – Проходи, садись.
«Отпустило, кажется…» Я выдохнул воздух и осторожно, шажок за шажком, прошел к столу, возле которого и примостился на высоком стуле.
– Может, чайку с медом? – вдруг Сталин подмигнул. – Есть очень вкусное печенье.
Ошалев от такой перемены и такого Сталина, я машинально кивнул.
– Ну что, а теперь будем знакомиться, – он чуть улыбнулся. – Иосиф Сталин, глава Советского Союза, который борется с немецко-фашистскими захватчиками.
Встав (а как же иначе?), я тоже представился.
– Дмитрий… Дима Карабанов, – я несколько мгновений молчал, но все-же, сделав усилие, сказал следующее. – Я… из будущего.
Глава 11. Чтобы добыть алмаз, сначала нужно перелопатить кучу дерьма
Интерлюдия 17ПРИКАЗ
СТАВКА ВЕРХОВНОГО КОМАНДОВАНИЯ
6 ИЮЛЯ 1941 Г.
…Для усиления борьбы с танками немедленно создать в полках и батальонах роты и команды по истреблению танков.
…Наряду с гранатами и зажигательными бутылками применять пакеты со взрывчатыми веществами и огнеметы легких танков.
…Осуществлять нападения в ночное время специально отобранными группами бойцов на танки противника на стоянках перед передним краем.
…Для борьбы с танками в стрелковых подразделениях выделялись наиболее опытные гранатометчики…
Интерлюдия 18Коми АССР
Система исправительно-трудовых лагерей
Северный железнодорожный лагерь
30 июня 1941 года
Кузнецов, бывший полковник бронетанковых войск, участвовавший вместе с Жуковым в знаменитой танковой атаке на японские позиции, а теперь просто заключенный № 36218, с трудом открыл глаза и бездумно уставился в коричневые доски верхних нар. Вставать не хотелось безумно, после вчерашней копки траншей для укладки шпал ломило все тело. Казалось, его пропустили через гигантскую мясорубку…
– Лексей, подымайси, – старик Михалыч, его бессменный сосед снизу, как всегда, проснулся раньше него. – Слышу, ужо проснулся, – снизу раздалось кряхтенье, а значит, старик начал слезать. – Побудка скоро, очередь за водой занять треба.
Бывший полковник горько усмехнулся. Какие-то пару лет назад он стоял в очереди за новыми наградами и званиями, а теперь за водой и лагерной пайкой.
Бум! Бум! Бум! Вдруг раздался ставший за эти пару месяцев ненавистным звук лагерного колокола – подвешенной на столбе шпалы. Бум! Бум! Бум!
– Смотри-ка, рано вроде. Лексей, бригадира-то нема, – старик быстро заковылял к прикрытым воротам, сколоченным из нестроганых здоровенных досок. – Случилось чего…
Тут одна из створок резко открылась, и внутри барака показался тяжело дыша высокий как каланча бригадир. Широко раскрывая рот, он почти минуту не мог ничего сказать.
– Случилось чего? – старик, как всегда, оказался впереди всех. – Рано же еще. Неужто помер кто?
Наконец бригадир отдышался и выпрямился. Кузнецов, тоже протиснувшийся через остальных зеков вперед, едва не отпрянул назад. Бригадир, еще не старый мужик, сейчас выглядел настоящим мертвецом с горящими, словно раскаленные угли, глазами.
– Мужики, беда… – захрипел он, вцепившись взглядом почему-то в Кузнецова. – Война. Германия напала… Уж неделя как… Минск оставлен.
А через несколько минут ошарашенные новостью зеки бежали на общее построение, к которому продолжал призывать гулкий звук лагерного колокола. Словно встревоженные осы, сотни и сотни изнеможенных сидельцев с нашитыми на робах номерами в нетерпении строились на плацу, с дикой жаждой всматриваясь на стоявших возле лагерного начальства незнакомых военных.
– Граждане осужденные, – без всякой переклички, ставшей уже привычной, заговорил начальник лагеря, пухлый майор с крошечными усиками. – Ровно в четыре часа утра 22 июня 1941 года вероломный и жестокий враг внезапно обрушился на границы нашей Родины! Доблестные бойцы Красной Армии встретили немецко-фашистских захватчиков…
Пухлолицый вещал с таким пафосом, что стоявший рядом с ним прибывший гость не выдержал и прервал его. Он что-то бросил начальнику лагеря и вышел вперед.
– Да, почти неделю идет война. Красная Армия с большими потерями пятится назад, – глухо говорил военный. – Мы уже потеряли почти всю Белоруссию. Сейчас немецкие танковые клинья нацелились на Киев… А вы, опытные командиры, прошедшие Финскую, Японскую кампании, прохлаждаетесь здесь, – людская волна всколыхнулась, и на какое-то мгновение показалось, что она сейчас захлестнет трибуну и всех стоявших на ней, автоматчики вскинули оружие. – Слушайте меня внимательно! Два раза повторять не буду!
Кузнецов, как и многие его товарищи по несчастью, замерли, догадываясь, но не веря в то, что могло последовать дальше.
– Советское правительство во главе с товарищем Сталиным объявляет о формировании Первой и Второй особой ударной армии, набираемых из осужденных, желающих искупить свою вину кровью. Уголовные дела всех взявших оружие будет рассмотрены в особом порядке. Заключенные, получившие до пяти лет…
Но Кузнецов уже не слушал. Работая локтями, он пробирался вперед, а в его голове билось лишь одно слово – ВОЙНА.
* * *Москва
Кремль
После такого долгого монолога я замолчал и наконец получил возможность перевести дух. «Черт, как же пить охота!» Сиротливо стоявшая передо мной уже остывшая чашка с чаем была тут же выпита залпом, но дико пересохшее горло почти не почувствовало ни вкуса, ни аромата знаменитого индийского чая.
«Ну вот, кажется, и все… Я почти все выложил. Как говорится, стою тут без штанов, в одних трусах… Хотя инфу про установку телепортации, думаю, пока придержу. А то как бы от излишнего энтузиазма они тут дров не наломали! Надо немного подождать, а когда встанет вопрос о строительстве бункера, можно будет и вернуться к этому вопросу… Лишний туз в рукаве еще никому не мешал». Оторвавшись от опустевшей чашки, я осторожно поднял глаза и посмотрел на своего молчаливого собеседника. Как оказалось, Сталин уже встал с места и медленно прохаживался вдоль
