Их общение, а это было именно оно, было не при помощи речи. Они разговаривали эмоциями, словно показывая друг другу красочную палитру из различных цветов и оттенков, понимая состояния и желания друг друга.
Суми воспринимал Йолинь, как часть своей стаи. Она была его собратом. Могла делить с ним пищу, кров и голод. Он возьмет её на охоту, он ждал момент, когда сможет уже отправиться на неё и не понимал, что заглушает его тягу, стоит им выйти из своей норы. Почему они вынуждены терпеть соседство того многообразия пищи, что их окружает? Йолинь тоже понимала, что у её друга идет становление хищной натуры и только от неё зависит сумеет ли он и дальше оставаться рядом с ней или это будет все более опасным со временем.
Йолинь понимала, что у Суми от природы хищная натура, и только от неё зависит сумеет ли он и дальше оставаться рядом с ней или с каждым днем это будет становиться все более опасным для окружающих… и для нее.
— Веня, скажи, а кто обитает в тех лесах? — указала она в сторону темной кромки, что окружала грозовой перевал. — Тоже т-твари? — невольно запнулась она.
— Там-то? — нахмурилась женщина, уставившись в ту сторону, куда показывала Йолинь. — Нет, только обычное зверье. А что?
— Просто интересно, — уклончиво отозвалась Йолинь, подозревая, что её идею с охотой мало кто оценит, но пора было начинать учить Суми жить в мире людей.
Она прекрасно понимала это, как и то, что учиться им придется вместе, ведь они оба были чужими тут.
— Сейчас пора сбора ягод. Хочешь, сходим как-нибудь? — спросила Веня.
Йолинь лишь уклончиво кивнула.
Они уже подходили к входу на кухню, что располагался на заднем дворе огромного особняка, когда дверь решительно распахнулась и на пороге возникла знакомая женская фигура. Марсия была из разряда женщин, что выглядели королевой и в поношенном сером платье. Только такового наверняка у этой женщины в гардеробе отродясь не водилось.
— Утро доброе, — лучезарно улыбнулась она, снисходительно кивнув Вене и полностью проигнорировав принцессу, решительно направившись в сторону конюшен так, словно это был её собственный дом, а она — его хозяйкой.
Йолинь проводила женщину ничего не выражающим взглядом.
— Почему она все ещё здесь? — тихо спросила она Веню, когда Марсия оказалась вне зоны слышимости.
В том, что Йолинь до сих пор её не встречала, не было ничего удивительного. Дом Рика был не просто большим, он был огромным, чем-то напоминая её прежний дворец, разве что на востоке строили не так.
Сооружение было монументальным, с высокими сторожевыми башнями из серого камня и жить тут могло, если и не сто человек, то около того, точно.
— Она попросила покровительство Властителя, — хмуро ответила Веня.
— Что? — непонимающе нахмурилась Йолинь.
— Это север, Йолинь. Если кому-то некуда идти, он, как следствие, умирает. Единственный выход — попросить покровительства Властителя, чтобы получить кров, работу и время обзавестись собственным жильем. Властитель не имеет права отказать.
"Конечно", — хмуро подумала девушка, — "не имеет права отказать".
Ядовитая мысль разлилась болезненной патокой в сердце, обвивая его и оседая тяжким бременем в груди.
— Послушай, — примирительно подняв руки, заговорила Веня, — я и так сдерживаюсь, чтобы не наделать лишнего. Если ты хочешь, я влезу в это дерьмо, но даже я понимаю, что с этим должны разобраться ты и Рик.
— Ты права, конечно же, — не желая никого вмешивать в личные мытарства, сказала Йолинь.
Признавая правоту женщины и желая скорее сменить тему разговора. Ведь если она не в состоянии дать мужчине то, что ему нужно, пусть это делает та, которая ему приятна. У её отца и братьев в общей сложности было около трехсот наложниц, занимающих отдельный дворец, и ещё порядка двадцати женщин, что делили крышу с её матерью, поочередно заменяя её в постели и даря наслаждение Императору Солнца. В свое время эти же женщины обучали некоторым премудростям и саму Йолинь.
В теории принцесса понимала весь процесс. Она знала, как подарить мужчине наслаждение и даже вознестись вместе с ним, последнему её обучали скорее из желания понравиться принцессе, нежели потому, что подобные знания были ей необходимы. Ведь, несмотря на то, что ты хоть и принцесса и жена не последнего человека в стране, прежде всего ты — женщина — инструмент, который должен уметь быть матерью, госпожой или блудницей, в зависимости от ситуации. Женщины Аира — это словно отдельный мир в стране, где правом на полноценную прекрасную жизнь обладают лишь мужчины.
Оставшись одна в своей комнате и ожидая, когда придет Веня, чтобы снять с неё мерки для будущего гардероба, Йолинь распахнула сундук с тем немногим, что у неё осталось от её приданного, что прибыло с ней на Север. Кто-то сказал бы, что его содержимое — настоящий хлам, но Йолинь считала это своим залогом выживания слишком долго, потому ни за что бы не отказалась от всего этого. Небольшой нефритовый ларец с иглами и отдельными компонентами снадобий приятно холодил ладонь, когда она коснулась его. Два изящных веера, с которыми она должна была бы танцевать в свою первую брачную ночь, радуя тем самым своего избранника, и небольшая металлическая кнопочка на древке, которая превращала изящное украшение в ощетинившийся лезвиями полукруг. Полые кольца, в которых можно было хранить кое-что действительно способное избавить тебя от врага раз и навсегда. Тонкий шелковый платок из белоснежной ткани, которым не стоило бы пользоваться ни за что на свете, а лишь в нужный момент предложить кому-то другому. Много чего ещё хранилось под тяжелой деревянной крышкой, что можно было бы охарактеризовать не иначе, как милой женскому сердцу безделицей. Вот только таковой та не была.
И с чего она вдруг полезла в него?
Закусив губу и вспомнив довольное жизнью лицо северянки, Йолинь решительно тряхнула головой.
— Нет, нет, я не стану… Она ничего мне не сделала, и я больше не такая… Я не стану…
Её взгляд, заметавшись по комнате, неожиданно упал на собственное отражение в зеркале. Она чувствовала себя на грани срыва, но в зеркале отразилось лишь непроницаемое женское лицо, по которому невозможно было сказать о состоянии его хозяйки ничего конкретного.
— Кто тебе это сказал? — одними губами прошептало отражение.
Женщина решительно захлопнула сундук, отворачиваясь от зеркала и садясь на кровать.
— Это всего лишь чувство собственности. Ты просто не привыкла к такому. Даже, если она его женщина — это не твое дело. Просто живи, как жила. И потом, может, между ними ничего и нет? И, в конце-то концов, он же тебе ничего не обещал, как и ты ему! Да
