– Теперь я понимаю, что ты имел в виду, Сорен, – тихо произнесла я. – Насчет монстров.
– Что с тобой произошло в этих пещерах? – Его сиреневые глаза вспыхнули от сдерживаемых чувств.
– Я осознала, к какому миру принадлежу, – ответила я. Вряд ли я кому-то смогу объяснить точно, что случилось, поведать об убийстве отца, который никак не мог разговаривать со мной после своей смерти. – И поняла, что ты был прав. Все мы в какой-то степени монстры. И опасны только те, кто не отдает себе в этом отчет. А еще… – мой голос оборвался.
– Что? – ободряюще улыбнулся беловолосый гоблин.
– А еще я знаю, что ты бы не причинил мне вреда.
– Никогда. – Его взгляд смягчился, он протянул руку и заправил выбившуюся прядь мне за ухо. На этот раз я не отстранилась. Теперь, когда я приняла свою сущность, я точно знала, чего хотела.
– Я остаюсь, – сообщила я. – Мое место здесь. И теперь я знаю, что нужно сделать.
После моих слов повисла тишина, словно Сорен догадался, что я имела в виду. На его лице появилась легкая улыбка, но взгляд оставался серьезным. Между нами возникло молчаливое взаимопонимание, и молодой лорд кивнул.
– Когда я упала в пропасть, ты подумал, что я погибла? – спросила я спустя несколько минут.
– Ни на секунду. – Он покачал головой. – Я бы знал, если бы ты умерла. Наша связь, помнишь? Потому отправился на поиски, как только похоронил Рекке.
Я на секунду зажмурилась, сердце болезненно сжалось.
– Обычно мертвых не хоронят во время Охоты, разве нет? Ты оставил труп Хелки гнить.
– Да, ты права, – отозвался Сорен. – Только Хелка знала, во что ввязывалась, а Рекке совсем ребенок и не должна была оказаться здесь. Радует лишь то, что Эльвира тоже не выжила и теперь весь ее клан придет в упадок из-за того, что она убила единственную наследницу. Рекке заслуживает достойного посмертия, а этого не случится, если не устроить погребения.
Мне стало немного легче при мысли, что девушка осуществит возмездие, пусть и из могилы, а еще сможет воссоединиться с покойным отцом, но это не отменяло того, что теперь я никогда не увижу радостного сияния в ее золотистых глазах.
– Долго ты меня искал?
– Несколько дней, мне кажется. Я столкнулся с тем зеленоволосым темным альвом, и она водила меня кругами. Тебе они когда-нибудь встречались? На редкость несносные маленькие существа! – Сорен скривился от отвращения.
– Я тоже их видела, – ответила я, едва удерживаясь от смеха при виде выражения его лица. – Никогда не думала, что скажу это, но я рада, что провела сто лет с тобой, а не с ними. К этому времени они уже свели бы меня с ума.
– И это несмотря на то, что лгал тебе все эти годы? – спросил гоблин.
– Если уж говорить о рабстве, то мне еще повезло, – ответила я.
– Яннеке. – Сорен на секунду закрыл глаза и сделал глубокий вдох, прежде чем открыть их вновь. – Не знаю, как сказать, чтобы прозвучало правильно. Я не слишком-то силен в задушевных беседах, – мягко произнес он, но каждое слово ему явно давалось с трудом. – Я хочу, чтобы ты была моей. Я не имею в виду собственность вроде рабовладения, а что-то… Как у людей, когда они близки. Когда они что-то друг к другу чувствуют. Когда… – Он снова закрыл глаза, раздраженный невозможностью выразить мысль.
На меня что-то нашло, и я взяла его за руку, слегка сжав ладонь.
– Я понимаю, что ты хочешь сказать.
Быть его. Слова так и гремели в ушах. Он мог запросто сделать меня своей насильно, но за сотню лет рядом с ним этот страх ни разу не вспыхнул в моей душе. Быть его. И снова я ощутила то странное чувство, похожее на панику. Я сглотнула, пытаясь успокоить бешеное сердце, которое трепыхалось, словно выброшенная на берег рыба, и жар растекался по всему телу, скапливаясь в животе. Когда Сорен – с распущенными волосами и напряженными мышцами – сражался с врагами на скале, то казался скорее красивым, чем пугающим.
Быть его. Молодой лорд был надменным, а его манера склонять набок голову и постоянно хмуриться выводила меня из себя. А еще он был угрюмым, вел себя как капризный ребенок, вечно спорил и никогда не умел признавать поражение. И мне это нравилось. Приятно было осознавать, что я могу развеять его угрюмость и заставить гоблина иногда улыбнуться; приятно было ставить его на место, если он слишком зазнавался. А когда мы перебрасывались остротами, как некоторые обмениваются выстрелами, я понимала, что получаю от этого удовольствие. Какими бы ни были его недостатки, нельзя отрицать, что Сорен оставался увлеченным, сильным и заботился обо мне. Я знала, что если сейчас скажу «нет», то он примет мой ответ и даст мне уйти. Я сама могла делать выбор и принимать решения, основываясь лишь на собственных желаниях и мечтах, и мои слова имели равный вес с его словами.
Быть его. Эта мысль пугала меня. Пронзала насквозь. Однако совсем не так, как должна была бы. Не так, как должен был бы ощущать себя хрупкий человек, ставший объектом любви хищника, гоблина, жестокого безжалостного монстра. Нет, я испытывала страх от того, что впервые я ступала по тонкому льду. Но, может, Сорен стоил того, чтобы рискнуть.
– Яннеке, – мягко обратился ко мне Сорен. – Ты боишься?
– Нет, – ответила я. – По крайней мере, не тебя.
Он резко повернулся, оказавшись со мной лицом к лицу и преградив мне путь. Затем протянул руку и провел ею мне по волосам. Изящные косички давно расплелись, а идеальное охотничье облачение превратилось в лохмотья, но это не имело значения.
– Ты никогда меня не боялась, – заметил Сорен, нежно дотрагиваясь ладонью до моей щеки. Я не знала, что гоблины способны на такие мягкие прикосновения.
Я прижалась к его ладони, не обращая внимания на человеческие инстинкты, которые убеждали не делать этого. Даже сейчас, приняв свои чувства и осознав желания, тело
