– Не учи меня.
У Ревны внутри что-то оборвалось, что-то гонимое яростью и усталостью от того, что в ее жизни без конца либо что-то не так, либо не настолько хорошо, чтобы жить беззоботно, либо и вовсе эта жизнь не для нее.
– Хватит изображать из себя бог знает что. Если у тебя настоящие ноги и ты ведешь себя как парень, это еще не значит, что ты лучше меня.
– Я… Я и не думаю, что лучше тебя! – прошипела Линне.
– Я тебя умоляю, – закатила глаза Ревна, – вечно ходишь с важным видом, раздаешь приказы, когда Тамара не видит…
– Да она сама велела мне помочь, – перебила ее Линне.
– Не говоря уже о том, что каждые пять минут клянчишь у нее другого напарника. Я человек. Человек, а не проблема, от которой надо держаться подальше.
На миг повисла тягостная тишина. Затем Линне сказала:
– Я хотела, чтобы нас воспринимали всерьез.
– Может быть, это тебе пора воспринимать нас всерьез.
Ревна резко обогнула горную вершину. Линне нечего было ей ответить.
– И никогда больше не указывай мне, что я могу делать, а что нет.
– Приготовься! Сейчас возьмем курс на юго-восток, – предупредила Линне, положив их разговору конец.
Вынырнув из Каравельских гор, они углубились в тайгу. Стрекозы разделились, часть их направилась к форпосту Адовик и его окрестностям. Вскоре впереди остались только аэропланы Кати и Елены. Снежным покровом внизу были укрыты лиственницы, ели и редкие вязы.
– Ты уверена, что мы свернули правильно?
– Уверена, – ответила Линне голосом холоднее инея на козырьке кабины, – держи курс на юго-восток и поближе к горам.
– Где-то здесь должна быть река Ава, я ее не вижу.
– Она замерзла, и ее занесло снегом.
Стрекоза опять накалилась.
– Может, ты сама проложишь курс?
Ответ Ревна проглотила. Нервы Стрекозы пульсировали вместе с ее собственными. Она была обязана удерживать аэроплан от безумия, хотя бы для того только, чтобы доказать – ей действительно все по плечу.
Базу – небольшое скопление зданий, лежавших черным, безмолвным силуэтом, как очередная деревушка в ночи войны, – они чуть было не пропустили. Ревна представила, как за окнами, забранными светомаскировочными шторами, семьи гасят последнюю свечу перед тем, как лечь спать. Может, это была ошибка. Может, это был совсем не аванпост.
Или Союзу, так или иначе, надо уничтожить именно эту территорию. И если так, то Ревна выполнит приказ без малейших колебаний.
И это в себе она ненавидела.
– Смотри, – сказала Линне, – там, на углу большого жилого дома.
Вдоль здания, уходя в поле, тянулись тоненькие следы. Снег в этом месте был вытоптан огромными лапами. Подлетев ближе, Ревна разглядела массивные силуэты, прикрытые брезентом и холстиной. Боевые машины. Ее тут же накрыла волна облегчения. Впервые за все время полета ей в Стрекозе стало уютно.
– По виду база заброшена, – сказала она.
– Значит, их Змей не здесь. Впрочем, я уверена – ты помнишь, что делать.
Ревна с такой силой стиснула зубы, что у нее клацнула челюсть. Катя наверху сделала полный круг и оказалась рядом с Ревной и Линне. Неужели при выполнении этого задания ее все будут контролировать? Она покачала крыльями. Катин аэроплан клюнул носом – так Стрекоза пожимала плечами – и набрал скорость, чтобы возглавить строй на подлете к центру деревни.
Ревна дергала нити Узора, как струны скрипки, снижаясь, чтобы провести разведку.
– Убери тягу, – сказала она, и шум сразу же стих.
Линне шумно дышала ей прямо в ухо. Гулко, как двигатель, заухал пульс.
Они подлетели ближе. Прожекторов не было – уже хороший знак. Когда Ревна увидела зенитное орудие, у нее сжалось сердце, хотя оно и казалось заброшенным. В хвосте у Кати и Елены они пролетели над ним безмолвной темной тенью.
На краю базы мрачным контуром на черном фоне извивался длинный силуэт. Раза в полтора длиннее Дракона, с волнистым фюзеляжем и стилизованным под змеиную голову носом. У нее в груди замерло сердце, и Стрекоза от изумления вильнула в сторону. Вот он, Змей.
– Мы ее нашли, нашу цель, – сказала Ревна, когда они пролетели над ним.
Катя впереди опять включила двигатель и заложила вираж.
– Но почему он здесь? – спросила Ревна.
– Может, они нас не ждали? – предположила Линне, вновь вливая в двигатель поток своих искр.
Он взвыл и вернулся к жизни.
– По-твоему, они соорудили две ложные базы, но при этом нас не ждали?
– Может, слишком самонадеянны, а может, решили, что эти две базы и примут на себя огонь.
– Я так понимаю, у тебя на все есть ответ, да? – прошептала Ревна, понадеявшись, что в завывании ветра штурман ничего не услышит.
Но та со вздохом сказала:
– Не надо, не начинай, мы ведь на задании.
– Тогда не опережай меня каждый раз, когда я что-то говорю.
– А ты не сомневайся во мне каждый раз, когда я… Это еще что такое?
Ревна открыла рот, чтобы ответить. И вдруг тоже услышала слабое, будто пчелиное жужжание.
Воздух перед ними полыхнул огнем. В одно жуткое мгновение аэроплан Кати, оказавшийся в эпицентре вспышки, озарился светом, как та жар-птица, которую она так старательно вышила на рукаве. Линне издала вопль – дикий, яростный и испуганный одновременно.
Воздух наполнился горящими обломками, запахом горелой бумаги и обуглившейся плоти. Крылья жар-птицы отвалились, обнажив в рассыпающемся фюзеляже темные дыры. Над кабиной прокатилась волна жара. И на этом все кончилось. Вновь вернулась ночь, на землю упало несколько обломков искореженного металла и куски охваченной огнем холстины. У Ревны зарябило в глазах.
Стрекоза крутанулась и шпилем вонзилась в небесную высь. Ревна вывернула аэроплан из этой спирали.
– Что это было? – крикнула Линне. – Что случилось?
– Не знаю, – ответила Ревна. – Я ничего не знаю.
Ее тело сотрясала дрожь. Она действительно не понимала, что произошло. Катя погибла. Храбрая красавица Катя, полагавшая, что правила написаны для других, и стремившаяся приглядывать за Ревной. Кати больше не было.
– Они пальнули из зенитки. Не попади под ее огонь! – закричала Линне, брызнув потоком своих искр.
– Без тебя разберусь! – завопила Ревна, моргая глазами из-за душивших ее рыданий и ярких картин огня, все еще стоявших перед взором.
Картин последних мгновений Катиной жизни. Горячие слезы текли ручьем, собираясь в нижней части оправы очков и размазываясь по щекам.
– Берегись! – заорала Линне.
Ревна еще успела подумать: «Раньше я никогда не слышала у нее такого визгливого голоса». В следующий миг воздух перед ними взорвался. Ревна схватилась за Узор и дернула Стрекозу вверх, позволив страху взять управление машиной на себя. Внизу от горевшей скорлупы аэроплана Елены отломились крылья, и его фюзеляж понесся к земле.
– Берегись! – вновь крикнула Линне.
Ревна больше не могла ни от чего беречься. Следующий столб открытого по ним огня промахнулся меньше чем на метр. Когда лица девушек опалило жаром, Линне выкрикнула неразборчивое проклятье и влила в аэроплан всю свою силу, отправив двигатель в форсированный режим. Но даже в этом режиме каждое движение Стрекозы
