Утро моя правая рука встретила в трусиках. Жесткий взъерошенный кустик напоминал на ощупь губку из стальной шерсти. Иногда я пользовалась кондиционером, но в последнее время не баловала его вниманием. Интересно, к чему привык Адам? Да и есть ли у его сверстниц лобковые волосы? Я потрогала волосы на голове. Какое-то малоприятное облако. При мысли о проступающей седине меня едва не вырвало. А его не стошнит?
Я хотела предъявить Адаму совершенство и, выгуляв и покормив завтраком Доминика, отправилась на Эббот-Кинни. Приглянувшийся мне салон под названием «Trim» порадовал отсутствием клиентов. Меня встретила симпатичная брюнетка с карамельными волосами, которая представилась как Эллисон.
– У меня свидание.
– Чудесно. Что бы ты хотела?
– Покрасить волосы. Без особых безумств. Обычно ношу темно-рыжие.
Я показала ей несколько своих фотографий на телефоне, как выглядела до расставания с Джейми.
– Вы куда-нибудь пойдете? – спросила Эллисон. – В какое-то крутое местечко?
Признаваться, что я собираюсь лизаться-обжиматься на улице, не хотелось. Как и сообщать о том, что на свидание я иду с парнем, которого в глаза не видела и который к тому же на десять лет моложе. Нет, сама по себе разница в возрасте – это даже круто, но как-то непривычно. Пришлось соврать, что встречаюсь с техническим администратором, старым знакомым, и что мы собираемся закатиться на несколько дней в пансионат в Санта-Барбаре.
– Замечательно, – восторженно отозвалась Эллисон.
Приятно все-таки поболтать с кем-то вот так, как с подружкой. У меня такого давно не было, по крайней мере с тех пор, как Рошель обернулась из союзницы в крысу. Мы обе даже взбодрились, словно нас обеих, меня и Эллисон, ожидало волнующее приключение. Может быть, она только притворялась, но даже если так, такое притворство предпочтительнее реальности.
После парикмахерской я прошлась по магазинам с одеждой, обнаружив, что все дерьмо в стиле хиппи безумно подорожало: шелковые кимоно продавались по 700 долларов, браслеты на запястье, ожерелья и подвески, выглядевшие так, словно их принесли из вудстокской палатки, шли по 3000 долларов, жилетки с бахромой – по 1900 долларов. Но потом мне попался бутик с объявлением «ВСЕ по $20». Я примерила черное платье с длинными рукавами, выгодно подчеркивавшее мои изящные ножки и талию, но расходившееся колоколом в бедрах.
Все продавщицы в один голос твердили, что выгляжу я изумительно, и их энтузиазм меня убедил. Внимание мне льстит и кружит голову. Я уже не думала о том, как пройдет свидание. Подготовка к нему – вот что захватило меня сетью и вырвало из тины. Вот ради чего стоило жить. Как будто некое чудесное, восхитительное будущее событие вытянулось назад в прошлое. Оно, это будущее событие, оправдывало свое существование только тем, что пробудило во мне вот это волнение, это радостное предвкушение.
Дальше на моем пути лежал магазин косметики и парфюмерии, где к моим покупкам добавилась помада в тон волосам – матовая красная. Здесь меня встретили как чужака, странно враждебными взглядами. Наверно, я слишком много говорила о свидании, а то и дело повторявшиеся слова «техадмин» и «Санта-Барбара» навели их на мысль, что я достаточно богата, чтобы делать покупки в их магазине. Но ни одна из них не улыбнулась. Или разговоры здесь не приветствуются? Может быть, с одними женщинами можно болтать о воображаемых свиданиях, а другие с первого взгляда видят тебя насквозь и определяют твою настоящую цену?
Последним штрихом стала бикини-ваксация. Я заглянула в какую-то вонючую дыру, где меня пообещали принять сразу. Попытка обойтись минимумом не прошла – модельер, грудастая тетка по имени Кристина, увидела мою вагину и подняла шум.
– Слишком много волос! Слишком много волос!
– Да, знаю. И что, по-вашему, мне с ними делать?
– Убери все!
– Ха, вот уж нет.
– Ладно. Уберем часть. Я покажу, как это делается. Ложись!
Я легла на укрытую бумагой подушечку. В комнате было холодно, на потолке темнели пятна, будто на него помочились, и проступала плесень.
– Бойфренд есть? – спросила она. – Что он об этом думает?
– Нет. Нет у меня бойфренда.
– А, понятно! Это я поправлю. Расслабься.
Кристина положила воск. Было горячо, но я же не знала, как должно быть. Ощущение было такое, будто правая губа горит. Она помахала над воском рукой.
– Раз, два, три…
И дернула. Моя вагина будто превратилась в дерево, корни которого рвут из земли. Резкая, раздирающая боль и жгучее жжение – все сразу. Могла б – убила.
– Господи! – крикнула я и приподняла голову. Весь мой куст исчез. На розовом лоскутке кожи темнели крохотные пятнышки крови. Промежность напоминала мохнатый рот с одним удаленным зубом.
– Откинься, дорогуша. Ерунда, пройдет.
– Нет! Не надо. Пожалуйста. С меня хватит. Хватит.
– Я не могу оставить тебя в таком виде. Как ты пойдешь к мужчине вот с этим? – спросила она, указывая на мою истерзанную вагину.
– Наплевать!
– Теперь будет полегче.
Я не знала, что делать. Мы даже немного повоевали. Она накладывала воск, а я отталкивала ее руки. Со второй полосой у меня потекли слезы.
– Двинуться можно.
И все же я позволила ей довести дело до конца, хотя мне и казалось, что она просто выжигает вульву. Неужели другие женщины тоже проходили через это? Кто же они такие? Потом Кристина занялась моей задницей – по необходимости, как она сказала, чтобы «не воняло». А я жила с этой вонью тридцать восемь лет.
Вернувшись домой, я легла с Домиником, приложив к вагине пакет с замороженными эдамаме. Я ненавидела все на свете. Платье, помада, даже цвет волос казались несусветной глупостью. Я потеряла к ним всякий интерес, даже к платью, которое так полюбила. Дело было не в нем самом. Его приобретение – вот что было здорово.
Счастье бывает разного вида. Одно, безумное счастье, принесло мне ощущение адреналина в крови от всей этой суеты. Другое я получила от тихого покоя, когда лежала с Домиником. Я поцеловала его в ухо.
– Извини, я так расстроилась.
Он принюхался. А мне вдруг расхотелось идти куда-то с Адамом. Я так и уснула, прижимая к вагине пакет с размораживающимися соевыми бобами.
Но к утру выветрившееся было возбуждение – то самое ощущение цели – странным образом вернулось. Проснувшись, я обнаружила поступившее от Адама сообщение.
увидимся вечером красотка.
Что-то было в том утре такое, что встряхнуло меня. Вырвало из тумана. Или, может быть, из грустного осознания, что однажды я умру. Это что-то проткнуло пузырь пустоты. Страсть
