– О’кей. Если ты так хочешь.
Джейми заявил, что нет, он так не хочет, но не представляет, что делать, и чувствует, что уже давно не может удовлетворить меня в наших отношениях.
– Удовлетворить меня или себя?
– Ну, может, понемножку того и другого.
Потом приехал парень из ААА, и Джейми взялся объяснять, в чем дело. Я слышала, что они говорят, но вникнуть в суть не могла, поскольку обдумывала случившееся. Наверно, надо было держать рот на замке. С другой стороны, я чувствовала, что осталась верной себе. Вот только которой себе? Той себе, которая хотела немножко все встряхнуть, чтобы получить свою долю внимания и обожания? Той себе, которой требовалось встряхнуться, потому что боль от жизни в материальном теле так охренительно притупилась? Какой-то высшей себе, которая изрекла, что он не хорош для меня? Тем двадцати двум процентам меня, которые оказались полной задницей?
– Давай-ка хорошенько это обдумаем, – сказал Джейми после того, как они поставили запаску. – Спешить нам некуда, никто нас не гонит.
– Обдумаем вместе или порознь? – спросила я.
Вместе или порознь – для нас это всегда был большой вопрос. Джейми хотел, чтобы мы бывали вместе не больше двух ночей в неделю. Я проталкивала четыре, и когда оставалась в квартире одна, мне так недоставало его объятий. Я всячески намекала на то, что располагаю свободным временем. Я напивалась белым вином и напрашивалась, умоляла, делала все, чтобы только чувствовать себя желанной, знать, что меня всегда примут. То была потребность, стоявшая на отсутствии потребности. Поэтому я была за больше «вместе». Но когда я оставалась с ним, близость никогда не получалась такой, какой мне хотелось. В его присутствии я задыхалась. Когда он не отталкивал меня, близость отвращала.
– Наверно, сегодня будет лучше побыть врозь. А еще завтра и во вторник. Может быть, неделю? У меня куча работы, и хорошо бы попробовать сейчас, оценить, посмотреть, как оно пойдет.
– Конечно, – сказала я, хотя и испугалась.
Он поцеловал меня в лоб.
– Люблю тебя.
– Да, о’кей.
– Ох, ну не надо, Люси. – Он вылез из моей машины и захлопнул дверцу.
– Извини! – Мой голос потащился за ним следом.
3
Я позвонила ему тем же вечером.
– Так мы ведь не разошлись по-настоящему?
– Думаю, мысль правильная, – сказал Джейми. – Знаю, тему подняла ты, но мне такой вариант действительно нравится.
– И что это значит? На сколько мы расстаемся? Это же временно, да, а потом мы снова будем вместе, так?
– Давай не торопиться, потихоньку, полегоньку…
Я попыталась и не смогла представить его таким, каким видела днем: грузноватым, не способным решить мою проблему, закрытым. Теперь он был тем же, что в начале нашего знакомства: с крепким, решительным подбородком, сдержанным, вроде тех красавчиков, что носят гортекс. Я снова видела его как отдельную личность, не приставку ко мне или нечто, что приходится умасливать или терпеть, но как самостоятельное существо – с чувством юмора, настоящего мужчину, что бы это ни значило. Увидев, что потеряла, почувствовав тяжесть потери, я опустилась на кровать. Губы съехали уголками вниз, в животе что-то перевернулось. К глазам подступили слезы. Я не плакала уже несколько лет и чувствовала, что если дам слабину, то уже не остановлюсь, пока не выплачусь досуха. Я боялась, что со слезами из меня выйдет что-то еще, что увижу не только я сама, но и другие. Я боялась, что чувства съедят меня заживо. Чувства – роскошь для молодых или тех, кто покрепче меня, кому легче быть человеком. Лить слезы было слишком поздно. Оставалось только двигаться дальше по той же дорожке, вопреки раздражающему оптимизму жизни. Спрашивать, куда иду и то ли это место, куда я на самом деле хочу, не полагалось. Не полагалось даже спрашивать, иду ли я вообще куда-то. Я и не спрашивала, а только всхлипывала.
Вот так началась меланхолия. Дни плача, когда ни с того ни с сего в самых неудобных ситуациях – на работе, в банке, в очереди к кассе в «Whole Foods», если на глаза попадался его любимый протеиновый порошок, – моя душа задыхалась от щемящего чувства потери. Как будто этот самый порошок был им или претворился в него. Так странно – ты знаешь человека, знаешь марку его любимого протеина, его любимый вкус (ваниль с миндалем), а потом глядь – его уже нет. Я не звонила, не посылала сообщений. Рыбы по гороскопу, никогда не умевшая сдерживаться, на этот раз я настроилась наказать его молчанием, заставить захотеть меня. Скоро, скоро вернется, твердила я себе. Должен вернуться.
Прошло четыре дня. Ничего. Я начала злиться. Восемь лет – и теперь вот это? Даже не осведомится, как у меня дела? А вдруг я уже умерла? Он позвонил на шестой день. Пожелал узнать, как я держусь.
– Не очень. А ты?
– Ужасно. Совсем не сплю.
Слава богу, подумала я.
– Знаю. Все это так глупо. Думаю, надо остановиться. Хорошего понемножку.
– Мне нужно еще чуточку.
– Разве ты не можешь просто прийти? – взмолилась я.
– Не думаю, что это такая уж хорошая идея. Может быть, через несколько недель?
– Несколько недель? И сколько же еще это продлится?
– Не знаю. Люблю тебя.
– Да пошел ты! – крикнула я в сердцах и ткнула пальцем в кнопку «отбой».
А потом отправила сообщение.
извини.
мне больно и страшно.
простишь?
я тоже тебя люблю.
Джейми ответил:
давай просто не будем спешить.
4
Потом была обсессия. Я начала читать свои и его (Джейми – Стрелец) недельные гороскопы, анализируя каждое слово, выискивая скрытое указание на то, что вселенная готовится снова свести нас вместе. Если в одном гороскопе ничего не говорилось о любви, я брала другой, третий и читала, пока не находила устраивающий меня, в котором говорилось, что этот день (неделя или месяц) удачный для моего знака. Я даже консультировалась с медиумом, старухой, работавшей в средиземноморском ресторанчике в Темпе. Она сказала, что мне нужно сосредоточиться на себе, поработать над собой, и тогда мои «блоки» откроются. Кроме советов, старуха предложила порошок из кварца, который полагалось добавлять в ванну и который должен был очистить меня от негативности. Я купила его за 250 долларов и долго в нем отмокала. Никакого результата. Пришлось обратиться к другим медиумам.
В какой-то момент я поняла, как много времени провела с Джейми. Хотя вернее было бы сказать, как много времени я провела одна, но по крайней мере зная, что он у меня есть. Теперь было по-другому, я оказалась совершенно одна, без всякого запасного варианта, человечка-подушки. Начать с того, что друзей в Фениксе у меня вообще было немного. Рошель, профессор антропологии, которая и познакомила меня с Джейми, уже была замужем, когда мы встретились. За сорок, с короткими вьющимися волосами, похожими на лобковые – про себя я называла
