– На этот раз я и впрямь вся обгадилась, – сказала Клэр. – Теперь меня вернут в групповую терапию, только с кучкой унылых парализованных рож, что, может быть, даже к лучшему.
Она рассмеялась. Юмор вернулся, и видеть это было приятно. Грязные волосы возвышались кучкой на макушке, но круги под глазами исчезли, а глаза снова поблескивали.
– Тебе, похоже, лучше, – заметила я. – Хотя бы уже не таращишься в стену.
– Да, после моей последней попытки я очнулась злая как черт оттого, что опять живая. Но в этот раз получилось как-то странненько бодряще. Может, мне и требовалось что-то вроде сорбета – чтобы лучше чувствовать вкус жизни.
Господи, как же я ее любила!
– Понимаю. Ну, то есть не совсем, потому что мою попытку сознательно активной назвать нельзя.
– Нет, у тебя был скорее жест.
– Вот именно, жест. Я в суициде не такая профи, как ты. Но, думаю, я тебя понимаю.
– Милая, будь я профи, меня бы здесь не было.
– Верно. Но я про то, что мне опыта в таких делах недостает. В том смысле, что сознательно я этим не занималась. Я больше… даже и не знаю, как себя назвать. Но мне понятно, что ты подразумеваешь под очистителем вкуса. Иногда столько этих рвотных масс собирается, что хоть ножом их режь.
Я пыталась выведать окольным путем, стоило ли оно того. Мы обе ощущали одну и ту же пустоту, в этом я не сомневалась. Но я хотела понять, считает ли Клэр, что мы поправимся, или нет. Или, в крайнем случае, есть ли шанс у меня. В разговоре о самоубийстве я спрашивала совета у душевнобольной подруги в психиатрической больнице. Вот такое направление приняла моя жизнь.
– Так ты рада, что все так сложилось? Что все привело тебя вот в эту точку, где ты хорошо себя чувствуешь и, может быть, даже рада, что жива? Ты рада, что твоя жизнь вышла на такую вот траекторию?
– Да. Странно, но я всем довольна. И ни о чем не жалею. Ни о чем.
– А я жалею обо всем.
– Люси.
– Кручу с тем пловцом. И даже не кручу, а втрескалась по уши. Проблема в том, что и он втрескался в меня по уши. Я к тому, что ничего столь страстного, столь настоящего, столь одухотворенного у меня ни с кем еще не было. И притом я совершенно не уверена, что это реально.
– То есть как?
– Ну, в реальном мире у нас не все так хорошо.
– Реальный мир – чушь собачья.
– Да, но все, что у нас есть, это камень на берегу. Мы к нему привязаны.
– Тебя послушать, что-то вроде замужней жизни напоминает. Да еще с детьми.
– Я… Я боюсь, что это меня убьет. Никак не разберусь – это зараза или лучшее, что случалось со мной в жизни.
– Блеск!
– Скажи мне, это точно мужчины привели тебя сюда?
Клэр ответила не сразу.
– Да, думаю, что они. Но вообще-то дело во мне.
41
К вечеру начались месячные. Увидев кровь, я заплакала. Подумала, что, может быть, поэтому чувствовала себя так некомфортно и испытывала беспричинный страх. Обычно я переносила эти дни легко и даже с удовольствием, принимая мелкие неприятности как очищение и чувствуя незримую связь с некоей древней богиней энергии. Но в этот раз спазмы сопровождались такой болью, словно меня укололи в матку. Настроение упало. У нас с Тео оставалось всего лишь пять недель, и вот теперь следующую предстояло провести без секса. И чем мы будем заниматься вместе? Наверно, разговаривать. Еще я могла бы ему отсосать.
Когда я пришла в сумерках на берег, Тео уже ждал, а увидев меня, положил руки на камень и, подтянувшись, выбросился из воды. Выглядело это так, словно он готов вскочить и побежать навстречу. Я представила, как это могло бы быть. Наверно, мне пришлось бы обеспечить его какой-то подпоркой. Интересно, какой вес выдерживает его хвост?
– Угадай что.
– Что? – Тео поцеловал меня в щеку.
– Месячные начались, – печально сообщила я.
– Знаю.
– Что ты хочешь этим сказать? – рассмеялась я.
– Просто знаю. Знаю, потому что чувствую. Я настроен на твою вагину. Мы с ней постоянно в контакте.
Теперь уже смеялись мы оба, но глаза у него оставались серьезными.
– К тому же не забывай, я – существо океанское и всегда чувствую луну. Определяю такие вещи.
– Ну вот, боюсь, игры придется на какое-то время отложить.
– Мне так все равно. Я совсем не против испачкаться в твоей крови.
– Неужели?
– Да, хочу весь в ней вымазаться. Чтоб и лицо, и волосы.
– Да ты сумасшедший.
– А вот и нет.
Словно спеша подкрепить свои слова, он сунул голову под мою юбку, уткнулся лицом между ног и принялся целовать.
Я даже испугалась. Неужели он не чувствует запах? Ни Джейми, ни кто-либо другой до него никогда не подкатывались ко мне в такие дни. Хотя, конечно, никакой протечки я не допускала. И вот теперь… Я была в шоке.
Примерно через минуту Тео вздохнул.
– Не могу. На этом камне у меня ничего толком не получается. Даже трахнуть не смогу – и так уже поцарапался.
И действительно, чешуйки около пояса выглядели помятыми и торчали в разные стороны, как у рыбы, лежавшей на дне полного продуктового пакета.
– Что будем делать? – спросила я. – Хочешь вернуться в воду?
– Нет. Не знаю. Может, придешь с тележкой?
– Господи, ты серьезно? – радостно пискнула я.
– Да. Но только посади то чудовище под надежный замок и выброси ключ.
– Конечно. Сейчас. Быстро.
И я поскакала домой. Или даже побежала. Тео снова со мной, мы будем вместе – радость моя не знала границ. Ничто не могло разделить нас. Я была счастлива. Пустоты как не бывало. Она не могла, не смела тронуть меня. И я могла быть где хочу и делать что хочу.
На дюне я споткнулась, упала на осколок раковины и поцарапала колено. Пришлось остановиться. И тут же мелькнула мысль: а не знак ли это? Не предостережение ли, указывающее, что связь с Тео – ошибка? Пострадавшее колено болело, в порез набился песок. Но я хотела, чтобы о колене позаботился Тео и только Тео. Хотела, чтобы со мной понянчились. Дома я не стала ни промывать рану, ни накладывать повязку. Пусть Тео увидит, что случилось, поймет, что я пострадала и требую внимания и заботы. Пусть даже Тео входил в мой мир, давалось мне это нелегко. Я шла на жертвы и рисковала. И он был не единственным, кому пришлось трудно. Порезы, ушибы – в этом всегда есть что-то немного романтичное. Чтобы о тебе позаботились,
