Все свою сознательную жизнь он любил одну единственную девицу – Дуль Синюю, единственную дочь барона Родриго Синего Тобосского. И каждого кто называл его даму сердца просто Дулей, рыцарь колотил нещадно мечом по голове. Меч был старый и тупой и особого вреда никому причинить не мог.
Дуле рыцарь вообще не нравился. Девушка она была видная, у нее и других поклонников, побогаче, хватало, и издевалась она над бедным, но благородным рыцарем, как могла. Наконец, ему это надоело, и завербовался он в ближайший крестовый поход, где и погиб героически в неравном бою с блуждающими ветряными мельницами. (Блуждающие ветряные мельницы -дьявольское изобретение восточных магов. Строится обитая железом башня на колесах с лопастями, утыканными острыми клинками. После совершения тайных обрядов в нее вселяется какой-нибудь маломощный дух - эта штуковина оживает и отправляется искать неверных, чтобы рубить их в мелкую капусту. Были очень эффективным видом боевой магической техники до появления противотанковых пушек. Сейчас, почти не применяются.)
И остались от благородного идальго только помятый шлем, нагрудный знак «Участник крестовых походов» и медаль «За форсирование реки Иордан».
Но черстводушая Дуль Синяя со смехом выбросила скромные награды благородного рыцаря в море. И сия пучина поглотила их в один момент. Громко хохотали многочисленные дулины ухажеры в свое время сумевшие откосить от крестовых походов.
Но веселились они не долго. Этой же ночью на дворец дона Родриго напал летающий индейский рейдер. Никто из дулиных ухажеров владеть мечем не был, как следует, обучен. К тому же, все были в стельку пьяны, и в темноте с перепугу не могли человека от кактуса отличить. Кровожадные инки, а может и ацтеки, всех тепленькими и повязали, побросали в своего летучего камазотца и вернулись через океан на историческую родину.
Прекрасная Дуль Синяя окончила жизнь на жертвенном камне одной из индейских пирамид. Перед смертью она так громко орала и звала на помощь своего благородного идальго, что из рук главных жрецов выпало и в дребезги разбилось три обсидиановых ножа, а впоследствии им пришлось пройти особый курс реабилитации в специальной клинике на солнечном берегу озера Титикака.
Но благородный рыцарь таки не пришел на помощь своей возлюбленной. Да и как он мог это сделать, если разметало его мельничными крыльями по горячим камням сектора Газа…
Ударив последний раз по струнам, Генрих закончил свою трагическую балладу. Что и говорить, хорошая песенка для отправляющих в дальний путь паладинов. Внушает уверенность в завтрашнем дне, надежду на скорое и, главное, благополучное возвращение домой, а если еще строевой ее сделать, переработать в марш…
Кстати о строевой песне… Кто-то сунул мне в руки штуковину со струнами, название которой я не знаю, и настал мой черед потрясти почтеннейшую публику непревзойденным вокалом. Я посмотрел на зрителей. Герцог знал, что делал. Сумел зацепить тонкие струны грубой средневековой души. Глаза практически у всех присутствующих предательски блестели, а Кейси, вообще, тихо рыдала, собирая текущие ручьем слезы в серебряный кубок.
Я начал лихорадочно перебирать слова знакомых песен, надеясь найти, что-нибудь подходящее. Песню о Робин Гуде и его вольных стрелках пришлось отмести сразу. В здешних краях Робин со своей бандой был не легендарной личностью, а вполне реальным полевым командиром целой разбойничьей армии, попортившей немало крови местному бизнесу. Даже мой «Неспешный» много раз барражировал над лесными просторами, безуспешно пытаясь найти его тайные тренировочные лагеря.
Песню о том, как среди оплывших свечей и вечерних молитв вырастают настоящие благородные герои потому, что в детстве читали правильные книги, тоже петь не захотел. Не умеют они здесь читать и не любят. Кино - пожалуйста, а читать - не рыцарское дело с буквами возиться.
И пока я перебирал кружившие в голове обрывки строчек и куплетов, Педро решил заполнить паузу и предложил почтить память всех рыцарей не вернувшихся домой из военных походов. Тост, безусловно, благородный, да и как можно за такое не выпить? Я ведь и сам, по большому счету находящийся в военном походе рыцарь (если внимательно посмотреть). Желудок снова обожгло, медальон жахнул током (и когда только у него батарейки сядут?) и тут меня осенило.
Я попытался изобразить тремя пальцами уж и не помню, какой блатной аккорд и, ударив по струнам, протяжно запел:
Как на поле Куликово выходили мужики,
И дышали перегаром наши русские полки.
В слове «русские» я вложил в первую букву столько звериного рыка, что несколько бродивших про залу собак поджали хвосты, завыли и забились под стол, а я продолжил:
И налево, наша рать, и на право, наша рать,
Хорошо с перепою мечом помахать!
Припевом я решил не ограничиваться и гаркнул следующий куплет:
За любимым атаманом, мы хоть в воду, хоть в огонь,
Ни буранов, ни барханов не боится верный конь.
И налево наша рать, и на право наша рать,
Нам с братвой не впервой в чистом поле воевать!
Песня произвела просто неизгладимое впечатление. Никто, правда, не плакал, но кубки из рук у многих попадали, вино разлилось, и его стали лакать перепуганные собаки, чтобы снять стресс. Генрих вообще вытаращив глаза, смотрел на меня как на ожившего мертвеца. Кейси перестала рыдать и как рыба хватала ртом воздух.
Дальше пересказывать слова не буду, вы их все прекрасно знаете, во всех воинских частях это любимая строевая песня, во всех правительственных концертах ее исполняют, да и на мобильниках это самый популярный рингтон.
И тут я увидел призрака. Это была моя третья и самая роковая ошибка.
Глава 43 О разновидностях призраков, заговоренных кладах и призраке Коммунизма
Призраки бывают разные. Есть, околачивающиеся по родовым замкам и дворцам души жаждущих отмщения невинно убитых и не упокоенных жертв. Ими хозяева гордятся и показывают гостям, как неоспоримое свидетельство древности рода, хоть они и приносят определенные неудобства: воют по ночам, гремят кандалами, но зато, хорошо охраняют дом от воров и праздно шатающихся бандитов.
Еще существуют призраки, тихо ютящиеся в древних развалинах, или просто в голом поле. Что им надо, понять удается не всегда. Они любят появляться внезапно перед задумавшимся путником и молча открывая рот (звук ведь давно выключен) предупреждать о надвигающейся беде или если находятся в хорошем расположении духа, указывать на зарытые ими же при жизни клады.
Но здесь есть одна маленькая особенность. Из-за того, что призраки прибывают в несколько иной реальности, они постоянно путают даты и могут предупреждать, например, о засаде орков, уничтоженной еще прошлым летом, или блокпосте королевского сборщика дорожных податей который будет построен только в будущем году. А путник сдуру примет предупреждение всерьез и поедет дорожкой не прямоезжею, а окольною и найдет там на свою
