- Не думаю, - ответила она. – скорее просто ведьмой, во всех смыслах этого слова.
- Но простая ведьма не может в одиночку вскрыть сокровищницу и, главное, незаметно все оттуда вывезти!
- Ты про «гномьи слезы» слышал?
- Читал, - ответил я, - в «Магии и жизни». – «Гномьи слезы» - мифическое снадобье, открывающее любые замки, блокирующее все типы заклинаний отключающее ловушки, капканы, самопалы, самострелы и прочие неприятные сюрпризы. Наша разрыв-трава по сравнению с ним, как валерьянка рядом с новейшим психотропным препаратом. Одно счастье никто, никогда это супермощное средство в руках не держал и может быть даже и не видел, а разрыв-траву в ночь на Ивана Купалу коси сколько влезет, найди только цветок папоротника. – Там написано, что последние несколько веков «гномьи слезы» нигде не встречаются.
- Встречаются, - ответила Кейси, нисколько не смутившись, - но в очень малых количествах. И, главное, никто понятия не имеет, откуда они берутся.
- А с Педро что случилось? – я решил дослушать историю до конца.
- Когда замок загорелся, все бросились искать хозяина и нашли его в крови и мыле, рубящемся на мечах с каким то бородатым бандитом. Педро решил больше не играть в благородство и, приказав прикончить обидчика толпе своих оруженосцев, рванул тушить родовое гнездо. Мужики, конечно, рады стараться, навалились на уставшего Бармалеуса. Неизвестно чем бы все закончилось, но тут подоспел начисто лишенный хороших манер Марафетус с пулеметом наперевес и резко перевесил часу весов в свою сторону. Вдобавок почуявший запах ружейного масла игуанодон бросил терзать пойманного хомяка, вылетел, из зарослей топинамбура, как сорвавшийся с ручника бульдозер, и передавил всех, кого Марафетуз не добил. Барм тоже решил, что день был слишком насыщен событиями, отложил месть на потом, поднялся на борт «Белого кролика» и отправился грабить ближайший купеческий караван.
- А Педро?
- А что, Педро? Прибежал в замок (пожар уже почти потушили) и прямиком в сокровищницу. Она была чиста, как совесть гимназистки, и пуста, как вчерашняя пивная бутылка. Лишь в углу пылился забытый одинокий гривенник, прижимаший к полу мятый листок бумаги. Педро понял все. Его экономике стараниями Мариипришел полный… дефолт. Он сел на пол подбросил на ладони гривенник, поднял листок. И совершил роковую ошибку!
- Не стал читать прощальную записку?
- Наоборот, прочел ее в слух! Он малограмотный был, читал плохо, по слогам, ну и выдал в полный голос: «Я жен-щи-на мо-ло-да-я, хо-чулюб-ви и сча-сть-я. Мне на-до-ело жда-ть по-ка ты в по-хо-дах с му-жи-ка-ми тас-ка-ешь-ся. Жи-ть с та-ким пе-ди-ком бо-ль-ше не мо-гу. Про-сти - ухо-жу. На па-мя-ть и в ком-пен-сац-ию за бес-це-ль-но про-жи-ты-е го-ды, взя-ла нес-коль-ко без-де-лу-шек. Лю-бив-ша-я ко-гда-то то-ль-ко те-бя од-но-го, Ма-ри-я.»
- Какие бесцельно прожитые году? – спросил Педро, - Мы женаты всего четыре месяца!
-А что такое «педик»? – спросила младшая камеристка баронессы.
Глава 50 О привычке жениться, злых соседях, и кровожадных инках
- Ну и что? – спросил я.- Мало ли кого как называют. Так что из-за этого каждый раз ориентацию менять?
- Да никто ее менять и не собирался. – сказала Кейси. – Но поползли нехорошие слухи. А что такое «педик» всем подробно разъяснил бригадир монтажников металлопластиковых окон. Они как раз работали в городской ратуше. На Педро стали косо поглядывать и шептаться за спиной. Тогда Барон решил, кардинально изменить имидж. Из Педро Голубого он захотел превратиться в Педро Свирепого. Первым делом, он казнил садовника, опрометчиво оставившего в саду злополучную лопату, голубой цвет на своем гербе сменил на кроваво-красный, а затем (чтобы пресечь все кривотолки) снова женился на одной из своих старых подружек. Но… Я говорила, что Мария была ведьмой?
- Говорила.
- Педро сильно изменился. Он стал мрачным, подозрительным и, что самое неприятное - злым. Однажды утром, заметив свою женушку, любезно беседовавшую на сеновале с молодым конюхом, он выхватил именной револьвер с гравировкой « Барону за личную храбрость от Фернандо Кортеса», одною пулей уложил обоих и сильно тосковал до самого вечера. А когда барон вечером вышел к ужину, все увидели, что у него выросла Синяя борода!
Кейси сообщила эту потрясающую новость таким страшным голосом, что давно бегавшие у меня по спине мурашки встали на дыбы и грохнулись в обморок. Из дальнейшего ее рассказа стало ясно, что, ухлопав одну жену, он не успокоился, а женился еще раз, но опять застукал жену с молодым оруженосцем. У барона развилась новая, не известная науке болезнь, под названием «привычка жениться». Убив очередную жену с её собеседником и похоронив тела на стремительно разрастающемся семейном кладбище, он сбривал синюю бороду и объявлял новый кастинг невест. Сначала претендентки на звание графини находились легко, но примерно после пятой безвременной кончины очередной баронессы началась массовая миграция особ женского пола прочь от замка.
А барон не унимался. Из-за возникших трудностей с кандидатками на должность жены он ввел в практику женитьбу на первой встречной. Но и ревновал он теперь ко всему и всем подряд, двадцать восьмую жену он приревновал к собственному отражению в зеркале. Окружающие феодалы сначала старались всех этих злодейств не замечать, там любого копни, у всех рыло в пуху. Да и кому охота связываться с другом самого маркиза Кортеса. Но когда Кортес не позвал барона на очередную контриндейскую операцию, сказав, что дури у него и своей хватает, а чужие придурки ему и даром не нужны, поняли – время пришло, и выдвинули к границам барона объединенные силы. У Педро к этому времени кончился запас женщин, и он решил, что пора показать соседям высокий уровень своей свирепости, а заодно и пополнить запасы женского пола. Но его рыцари, благоразумно отправившие своих матерей, жен, дочерей и даже тещ (были и такие) к этим же соседям, воевать не хотели и не собирались. После короткой битвы, пленения, и встречи с родственниками
