Я протянула ей мешочек и смело ответила:
— Люций. У меня был Люций. И он заплатил. Вот ваши деньги.
Ее глаза округлились от шока. Отпустив меня, она взяла деньги и осклабилась:
— Хорошая девочка. Так и быть, отменяю твое наказание. Тебя надо беречь. — Марта бросила звякнувший мешочек на стол и крикнула: — Риэль! — В кабинет заглянула девчонка. — Пригласи Аризеля.
Кто это еще такой?! Опять клиент? Всех бы так берегли!
В кабинет вошел высокий, широкоплечий брюнет. Его ярко-зеленые глаза с вертикальными зрачками вспыхнули. На лице нарисовалась нездоровая улыбка.
— Ты помнишь Аризеля, Таша? — Голос Марты сладко прокрался в мое ушко.
— Припоминаю.
Этот шкаф был в компании тех громил, что перевозили меня из космопорта в «Соблазн». И тогда же кто-то из них смачно отлизал мне каким-то умопомрачительным щупальцем. Такое грех забыть.
Аризель снял с себя пиджак и принялся подворачивать рукава белоснежной рубашки, пуговицы которой, казалось, вот-вот разлетятся в стороны от натяга ткани на мускулистом теле.
— Знаешь, из какой он расы? — Госпожа Марта обошла Аризеля, острыми ноготками проведя по его крепкому плечу.
— Знала бы, если бы у меня было свободное время на библиотеку.
Обещание Люция так взбодрило меня, что я уже не видела в хозяйке «Соблазна» тираншу. Во всяком случае, я ее не боялась. Она сама допустила эту ошибку: проболталась, что дорожит мной. Буду пользоваться.
— У Аризеля есть одна физиологическая особенность… — вероломно улыбнулась Марта, и из-за его спины выползло извивающееся щупальце с блестящей от влажности присоской.
Так вот кто бесплатно воспользовался моей беспомощностью и растерянностью тогда, в капсуле! А сейчас-то что ему нужно? Хоть бы денег заплатил.
— В слизистой Аризеля есть вещество, обладающее противозачаточным действием. К счастью, оно распространяется только на особей других рас, иначе раса Аризеля уже давно бы вымерла, — хихикнула Госпожа. — Один контакт обеспечивает почти стопроцентную контрацепцию на пять-десять дней. Никакой беременности, никакого венерического. Кроме того, твоя микрофлора быстро восстанавливается. Это вещество способно даже залечивать мелкие повреждения.
— Жесть, — шепнула я.
— По моему указанию Аризель уже контактировал с тобой. Пора бы повторить процедуру. Если, конечно, ты не против?
— А у меня есть выбор?
— Методов контрацепции достаточно. Я не настаиваю. Но пока ни одна девочка не согласилась на старинную альтернативу. Тем более Аризель нежен. Он наслаждается этим процессом, и все девочки остаются довольны.
Тут не поспоришь. Отлизывал он покруче многих!
— Ладно, — кивнула я.
— Располагайтесь, — улыбнулась Марта, зашагав к двери. — Можете не торопиться.
Она вышла, а Аризель потер свой щетинистый подбородок и спросил:
— Где тебе будет удобнее? На столе? В кресле? На диване? На подоконнике?
— На люстре, — проворчала я, заметив кошачьи глаза за шторкой. Вот же засранец! Он уже здесь!
— На люстре? — засмеялся Аризель, поглаживая свое щупальце.
— Это был сарказм. В прошлый раз ты не спрашивал. Отжарил меня прямо в толпе мужиков.
— Тебе понравилось? — Он двинулся ко мне. — Можем собрать публику и повторить. Я не против. Я до сих пор помню твой вкус — пьянящий, сводящий с ума. — Аризель приблизился, склонился к моему лицу, приподнял к носу прядь волос и, глубоко вдыхая их запах, закатил глаза. — Как терпкое вино.
А публику и собирать не нужно. Один зритель уже здесь. Прямо вижу, как он улыбается и почесывает свое косматое пузо. Если бы не его дельные советы, выставила бы ему средний палец и прогнала подальше. Немного напрягает, когда за тобой наблюдает говорящий кошак.
— Ну так? Где тебя… «отжарить»? — Глаза Аризеля сверкнули, а с его блистательной улыбкой можно смело снимать рекламу зубной пасты.
Да-а-а… Вот не играл бы папаша в карты, и не появилось бы у меня возможности подружиться с ходячим контрацептивом. Кажется, я уже начинаю истерить и искать плюсы своего заточения в «Соблазне».
Игриво положив руки на его мощные плечи, я хитро улыбнулась и томным шепотом полюбопытствовала:
— А где бы ты хотел насладиться моими соками, мой щедрый развратник?
Глава 32
— Мм, щедрый развратник, — улыбнулся он, медленно вжимая меня поясницей в стол. — Раз я был щедр по твоему мнению, может, и ты будешь сегодня щедра?
— Я оставила тебе трусики в качестве оплаты, — припомнила я, послушно позволяя массивному телу руководить надо мной. — И если уж на, то пошло, тебе, по твоим же словам, это понравилось не меньше чем мне.
— Как говорят на земле про хитрых девиц? Лиса? — Я кивнула. — Ты лиса, Таша. Но хорошенькая. — Он задрал мою юбку и, подхватив, аккуратно усадил на столешницу, вклиниваясь между разведенных ног. — Вкусная.
— У нас не едят лис, — теряя суть разговора, чувствуя, как знакомое голодное тепло разливается по телу.
— А я все же попробую. В прошлый раз я не успел сделать все, что хотел бы. А сейчас у нас есть время, ты же не торопишься? — спросил он, будто от моего ответа что-то зависло, и, перехватив лодыжку, согнул ногу в колене, ставя ступню на стол.
Максимально открыто, будто я сама предлагаю себя ему и он, судя по пульсирующим зрачкам этого и добивался.
Белье я надеть не успела и, честно говоря, не собиралась, поэтому открытая промежность была сразу замечена.
— Будто только меня и ждала, — промурлыкал он, опускаясь на колено. — Мм, а ты уже течешь девочка.
— Долго будешь болтать? Мне помнится ты для другого рот хотел применить, — наигранно возмутилась я, ощущая, что и вправду намокла от вида мужчины, который с каким-то влюбленным вожделением рассматривал меня там.
Он только хмыкнул и, прижав ладонь к моему животу, провел ею по талии, к пояснице и опустил на бедро, сжимая на нем пальцы и подтягивая меня к краю. Голая кожа противно скрипнула, прилипнув к столешнице, но мужчину это, кажется, не заботило, и он все так же влюбленно и невесомо провел кончиками пальцев по складочкам, аккуратно их раздвигая.
— Любишь нежнее, Таша?
— Я люблю «сейчас», — бросила я, и с довольной улыбкой с чертовски белоснежными зубами Аризель сжал бедра уже двумя руками, впиваясь до легкой боли, от которой возбуждение с новым поток промчалось по венам.
Он смотрел, специально испытывая меня взглядом, и приближался к мокрому входу, прижавшись, наконец, лицом. Глубоко втянул воздух и легко поцеловал, словно на пробу, но и этого хватило, чтобы по моим рукам побежали мурашки, и я стыдливо прикрыла глаза, пряча их под веером ресниц.
— Смотри на меня. Смотри, как я ласкаю тебя ртом. — Он втянул губами горошину в вершине складок, посасывая ее так порочно, что я застонала.
Он и вправду хорош. Марта не соврала. Спа-а-а-асибо-о-о ей…
— О, боги…
— Я только
