Волчица грудью опрокинула слабое дрожащее тело на землю и впилась в шею. Кровь наполнила пасть долгожданной сытостью. Волк рвал платье, не обращая внимания на окровавленные, отталкивающие его руки, подбираясь к животу. Погрузил зубы, легко пронзившие тонкую кожу, в мякоть такого на удивление беззащитного тела. Разрываемая парой волков, беглянка закричала страшным голосом, словно ожидая подмоги тех, от кого бежала днем…
Рано утром возвращающиеся с охоты мужчины увидели след пробиравшегося сквозь заросли человека. Горий спешился, двоих взял с собой, остальным велел оставаться на месте, пошел по оставленным следам. Хотя уже по крику ночному понятно было, что кого-то задрали в лесу хищники. Но кого? Как правило, северный мужчина-охотник не допустит такого, а дети и старики одни не ходят. Молнией промелькнула мысль: сын Миры освободил пленницу. И постепенно эта догадка только укреплялась в его голове.
Горий увидел место, где женщина прилегла днем. Поднял с земли обрезки кожи, из которой она делала обувь. Пошел по смятой траве до ручья, оглянулся на резкий запах. Его товарищи не отходили от него, переглянулись… Под молодой осиной в клочьях цветастого сарафана и разодранной шкуры лежало то, что еще вчера было живой женщиной – страшные, еще не обглоданные начисто кости с остатками уже не кровоточащей, но еще не начавшей разлагаться плоти. Большой ворон, молчавший до сих пор, с карканьем перелетел на ель. Он уже выклевал ей глаза и высосал мозг. Лицо, шея впереди, живот, грудь и бедра погибшей были съедены зверями, лишь тонкие кисти и щиколотки синели сквозь бурые пятна свернувшейся крови.
– Заберите ее, – кивнул попутчикам Горий. Скривился, словно брезгуя. – Как-никак человеком была, хоть и с черной душой. Предадим ее огню.
Охотники возвращались домой, завернув останки Миры в ею же сделанную вчера накидку. Пройдя через мост, к вышедшим встречать их детям и старикам, сложили в одной стороне добычу, а с другой положили труп. Орана, стоявшая впереди поселян, едва бросила взгляд на то, что еще вчера было человеком.
– Приготовьте погребальный костер, – бросила коротко через плечо.
Работы оказалось много, мужчины вернулись с богатой добычей. Пока те мылись и переодевались, женщины и старики расчистили место для костра и приготовили вязанку дров снаружи частокола. Никто не видел Свара, да и не искали его.
Но кто-то вошел в большую избу, позвал остальных… встал у входа и не дал войти детям. На веревке, которой был обвязан последний марш лестницы, болталось тело юноши, с вываленным языком и черно-синим лицом…
Сына сожгли вместе с останками матери.
Ворон учуял запах свежей крови, крови и недавно умершей плоти – самый вкусный запах на свете. Он взлетел на конек большой избы, в которую только что вошла Орана. Дух приносил ветер с запада, куда катилось солнце. Расправил крылья и полетел… Летел и чувствовал, что потерял быстроту, разжирел. Месяцы, проведенные в этом затерянном в лесах поселении, явно не пошли ему на пользу. Немного покружил, потеряв след. Вот он… Наверное, мелкий зверь задрал птицу и не утащил, напуганный кем-то или чем-то. Ему достанется первый и самый лучший кусок.
Он опустился на еще теплый труп перепелки и подивился: тушка была целой. Как будто кто-то оторвал голову птице и бросил тут же, чтобы кровь оросила землю и ветер понес теплый дух. Внимательно осмотрел мертвое тельце… Ну да, конечно, как же он не понял с самого начала, что это ловушка! К убитой птице никто не притрагивался. Это приманка! Для зверя или… для него?!
Ворон снова расправил крылья, чтобы взлететь… Как же он отяжелел! Привык к кускам бросаемой ему пищи… Но подняться в воздух он уже не смог. Закрепленная вверху над тушей мастерски скрытая в листве сеть мгновенно накрыла его, заглушив карканье. Он увидел, как спрятавшийся в овраге человек бросился к нему. И тут же узнал его – шаман…
– Не дергайся, – сказал Кхах тихо. – Я знаю, кто ты. И не причиню тебе вреда, если ты мне поможешь.
Он ловко просунул руку под сеть и вытащил птицу, прижав клюв к ее груди так, чтобы ворон не мог его клюнуть. Тот только вращал темнофиолетовым глазом. Человек вывернул когтистые лапы и смотал их веревкой, надел на черную голову жертвы кожаный, дурно пахнущий мертвым ястребом колпак и засунул птицу в мешок. Каркай не каркай – никто не услышит… Шаман оглянулся, спрятал уже ненужную сеть, засунул убитую перепелку за пояс, свистнул, резво взобрался на вышедшего из леса буланого конька и повернул его к чаще.
Кхах почти не понукал коня. Лошадь сама знала дорогу, ловко пробиралась между деревьями, потом начала подыматься в гору, вновь спускаться, пересекала броды. Опустилась ночь, но маленькая лошадка останавливалась лишь по нужде. Не слезал и шаман с нее, пока рано утром не услышал знакомый шум воды. Конек вышел на берег, к хорошо спрятанной среди ельника избушке.
Всадник пересек бурную реку, слез с лошади и снял с нее веревочную уздечку. Бесшумно двинулся к дому, озираясь кругом, как зверь, сжимая в руках длинный кривой нож и раздувая и так широкие ноздри, словно услышал чужой запах. Ворон сзади в мешке заворочался, издал глухой звук. Кхах молчал, ставил ноги осторожно, будто шел по льду. Подошел к избушке и дотронулся до комка свежей грязи на сходцах.
Поднес к глазам налипшую глину с обрывком травы, понюхал. Мягко толкнул дверь, та открылась не скрипнув, но впустив внутрь солнечный луч.
Этот луч и разбудил того, кто спал на лавке: маленькая головка с соломенными волосами вскинулась на тонкой шее. Девушка, нагая и очень юная, прикрываясь, прижимала к груди снятое холщовое платье.
Шаман обвел взглядом избушку. Девочка забилась в угол лежанки и поспешно пыталась натянуть сарафан, который был ей явно велик. Больше никого не было. На полу лежала обувка – смятые куски кожи, в которые заворачивались ноги, без подошв и каблуков.
– Чья ты будешь? Что здесь делаешь? – насупился шаман и вложил нож в ножны.
Надевшая уже платье девушка совсем вжалась в угол и ничего не говорила.
– Ну, отвечай! – повысил голос Кхах, подходя к незваной гостье. Она еще больше сжалась в комочек и закрыла глаза, как будто ожидала, что он ее не заметит, если она сама не будет на него смотреть. Хозяин избушки сел рядом. – Ты бежишь к кому-то или от кого-то?
– От кого-то, – прошептала девушка, распахнув серые глаза. Шаман провел рукой по выбившимся у лба соломенным волосам.
– Куда бежишь-то?
– В лес…
– В
