На мгновение тело отказалось ему служить, и он ухватился руками за деревянный край колодезного сруба, чтобы не упасть. Кружилась голова, и кровь стучала в затылке, закладывая уши внутренним грохотом. «Ты пришел сражаться? Тогда вперед!» – он словно слышал спокойный, негромкий голос Варга. То ли он вспомнил эти слова, произнесенные, когда его друг встретил одного из молодых гладиаторов, вновь прибывших в цирк, или сейчас он был где-то поблизости?
Ивар один остался посреди центральной площади Монатавана. Битва уже откатилась в сторону цитадели, и бои шли на улочках, ведущих к крепостной стене. Он снова задержал дыхание, закинул голову вверх, чтобы не видеть тех, по которым ступали его ноги. Он научился жить без воздуха?.. Заставил себя пройти по уже мертвым и еще живым в направлении черной башни, где видел спины сражающихся солдат.
Дыхание не просто не восстанавливалось – воздуха, казалось, поступает в легкие все меньше и меньше. Как и все сильнее и сильнее давило сердце… И болели все суставы, которые он сгибал, чувствуя себя несмазанной деревянной куклой. Слава богам, он перестал идти по людям! Какая разница, были они уже мертвы или нет – все равно все умрут… как и он сам.
И Ивар уже совершенно отчетливо понял, что жить ему осталось считанные минуты. Он слишком долго был под водой… Эта болезнь, которая поражает ныряльщиков, в любом случае убьет его, днем раньше или днем позже. Уже нет смысла бояться и пытаться выжить, надо просто уйти с честью.
Он подходил к последней линии штурмующих Монатаван, друг за другом проникающих в цитадель. Повернул в пустое пространство между парами сражающихся воинов и снова поскользнулся, нечаянно наступив на убитого. Почувствовал, как по голой ноге что-то потекло.
Ивар сжал в руке меч, которым не умел пользоваться, и неумело поднял его против горы окровавленного металла, стремительно набросившейся на него. Нападающий в толстой куртке с металлическими наплечниками не удивился, что этот босой, лысый, одетый только в белую мокрую рубашку толстяк даже не попытался отразить удар, а просто поднял оружие, как женщины поднимают руку, заслоняясь от солнца. Он не успел удивиться…
Варг шел вперед, откинув щит за спину и зажав короткую саблю, которую дала ему Эда, в левой руке. У него начало получаться сражаться двумя ударными, колющими орудиями, как делала она. Он размеренно продвигался по улице, и бегущие на него люди натыкались на его оружие. Как странно, что ему не причиняли вреда… Или его ранили? Чувствовал лишь меч, как будто тот был основным средоточием его плоти и души. И ощущал себя им, этим мечом – горячим от крови лезвием, рассекающим плоть. Он колол и рубил, не осознавая себя, весь превратившись в смерть, которую он нес. Его больше ничего не связывало с живыми… День мести настал, его ненависть вырвалась наружу.
Он не видел, что происходило сзади. А со стороны цитадели на главную площадь стремительно спустился большой отряд воинов Моната-вана: отборные бойцы, вооруженные тяжелыми длинными мечами, с высокими толстыми щитами, за которыми можно было спрятать все тело. Им удалось сдержать первый натиск солдат мятежного Валласа, наполовину голых, с легким колющим оружием, многие из которых были босиком. Защитники города проломили поток нападавших и рассыпались по трое, двигаясь спина к спине. Они образовали смертельно разящие, ощеренные мечами во все стороны, непобедимые боевые единицы. Те, кто сражался против них, дрогнули. В мгновение ока на площади поменялась расстановка сил. Воины цитадели сломали строй атакующих, крушили их, кололи, резали, подминали под себя, ступая прямо по их мокрым, заледеневшим от холодной воды полуголым телам. Длинные мечи и толстые щиты делали их практически неуязвимыми.
Варг очнулся от голоса Эды, закричавшей:
– Варг! Сюда!
Он не стал оглядываться, а сделал круг, описав плавную кривую – те, которые были за ним, продолжили наступление, а он пошел назад. И сразу понял, что случилось почти непоправимое: тяжеловооруженные защитники цитадели практически полностью оттеснили нападавших к колодцу и уже полукругом охватили их. Его солдаты не могли противостоять этим закованным в металл воинам. Каким-то образом рядом с ним оказалась Эда.
– Они нас теснят! Никто не может пробиться сквозь их щиты, они не оставляют проходов. Еще чуть-чуть, и мы окажемся отрезанными, нам перекроют выход из колодца, убив всех!
Они прижались спинами, отражая удары. Пока им удалось не дать к себе приблизиться. Но защитники цитадели их уже увидели – двоих, рядом с которыми никого не осталось. С обеих сторон их стали обходить коробки защищенных железом солдат. Еще немного, и они сомкнутся…
– Щит! Нам нужен щит! – кажется, у Варга появилась спасительная идея. – Сейчас я пойду на них. Я заставлю их развернуться, а ты повтори тот прыжок, благодаря которому заколола палача на арене.
Он закричал и бросился на ближайших трех воинов, передвигающихся по-прежнему спина к спине. Ему удалось атаковать так стремительно и мощно, что их порядок нарушился. Они были вынуждены выстроиться в ряд, оставив незащищенными спины. И он напал во второй раз, приняв удар на себя и понимая, что эта атака может оказаться смертельной. Два лезвия отразили удары его мечей, а третий разрубил легкую куртку. Варг понял, что кольчуга разрывается, не выдержав тяжести меча – разрывается, вдавливаясь в тело, – но боли почему-то не ощутил, хотя почувствовал, как взмок левый бок. Это не был пот, это была кровь. Он отскочил, вложив в отступление всю свою вновь обретенную от науки Эды легкость и силу, и снова почувствовал себя ветром.
Увидел, как она подпрыгнула, ловко перевернувшись в воздухе, и саблей полоснула по горлу того, кто ранил его. Приземлилась точно на плечи солдата, который наступал посередине, и вонзила в него свои клинки сверху, наискось пронзив грудную клетку. Эда мгновенно подхватила тяжелый выпавший щит. Сколько силы было в ее стройном, гибком теле!
Третий, оставшийся в живых, повернулся к ней и уже занес меч в то мгновение, когда девушка не смогла бы отразить удар, но Варг снова напал, так же стремительно, как и она. И повторил удар, который получил перед этим сам. Только он
