Это их возвращение на площадь остановило наступление защитников цитадели. Солдаты замешкались, словно не могли согласовать своих действий: то ли броситься в схватку с этими двумя, нарушившими их продвижение, то ли блокировать колодец. И эта мгновенная заминка оказалась решающей – Варгу и Эде удалось убить вторую тройку тяжеловооруженных воинов. Остальные рыцари Монатавана решили наконец всей цепью повернуться к ним. И защитники города отступили от колодца. А оттуда, словно прорвавшая плотину вода, хлынули новые наступающие.
Теперь солдаты цитадели оказались в плохом положении, их вооружение не давало свободы маневра, быстроты передвижения. И они уже сломали свой строй, потеряли ту организующую силу, которая объединяла их вначале. Бывшие гладиаторы, хоть и потеряв значительное количество бойцов, смогли убить их всех. Больше на площадь защитники столицы не наступали, только оборонялись…
Варг чувствовал, что бок заливает кровью, но не ощущал боли. Его охватило странное, никогда не испытанное чувство: как будто его невозможно победить, как будто он единственный воин на свете, и у него единственный в мире меч… А все эти копошащиеся, прыгающие фигурки вокруг лишь тряпичные куклы, колосящаяся трава в степи, которую легко подсекает отточенное лезвие. Он видел удары до того, как их начинали наносить. Он чувствовал нападавших раньше, чем они могли рассмотреть его. Он ощущал себя почти что богом, богом войны.
Варг отбросил уже ненужный большой щит и поменял свое оружие на два тяжелых меча защитников цитадели. Сам не понял, как они оказались в руках. Мечи, едва ли не с него ростом, не казались ни тяжелыми, ни громоздкими. Он ими вертел, как палками на утренних тренировках с Эдой. И, действительно, перестал ощущать себя человеком – чувствовал себя вихрем, сметающим все живое на пути. Услышал как будто со стороны, что он кричит, нападая. И увидел, как один из противников, юнец с неровной редкой бородкой, вдруг рухнул на колени как подкошенный и выпустил клинок еще до того, как Варг коснулся его лезвием. Как будто звук, летящий из горла невиданного воина, поразил его.
Урвий, возглавивший противостояние в Монатаване, нисколько не сомневался в том, что крепости дадут статус города-государства. Армия, собранная из голодранцев в стране, так долго раздираемой жадностью Тра-валов, не сможет взять неприступные стены. Да что там, не осмелится и напасть на крепость, никогда до нынешнего времени не подвергнувшейся даже осаде! Эти камни, эти скалы, эти раскинувшиеся вокруг озера охраняют город и его, Урвия, надежнее самого лучшего войска. Хотя и отличных, вооруженных до зубов воинов у него тоже немало…
Тем не менее вчера, когда войско мятежного Валласа раскинулось полукругом в поле, он забеспокоился: события разворачивались неожиданно. И приказал собрать всех женщин и детей в зале цитадели перед своим покоем… на всякий случай. Лучше, подумал он, иметь рядом их – тех, кто неспособен себя защитить, кто неспособен поднять оружие, если вдруг что-то случится…
Как много лет он наслаждался покоем, властью, безнаказанностью. И был готов в любую минуту отстоять себя… и город, конечно. Тем более странно было среди ночи услышать звуки борьбы. Урвий распахнул окно, вскочив с кровати, и сразу понял, что произошло: на раскинувшейся внизу главной городской площади, освещенной яркой убывающей луной, шла битва. Как ему в голову не пришло проверить, нет ли подводных проходов в Монатаван! Теперь оставалось в бессилии ругать себя…
Урвий наблюдал, как на площадь высыпали вооруженные, тяжелые, закованные в металл воины, как они начали теснить и уже практически блокировали поток наступающих. А потом вдруг на помощь уже почти обессиленным бойцам мятежного Валласа пришли двое: высокий, мощный воин и с ним маленький, тонкий солдат. И им удалось перевернуть ход сражения! Он ощутил, как горячо стало в голове, когда он понял, что его защитники потеснены, а потом – что они отступают.
Урвий бросился к двери и закрыл тяжелую металлическую задвижку. Услышал, как зашумели и запричитали проснувшиеся рядом женщины, как заплакали и закричали дети. Закрыл и окно наглухо. Взял меч, который давно не поднимал – слишком тяжелый уже для него… Да, он стар, но еще не собирается расставаться с жизнью!
Лихорадочно огляделся: он в клетке. Есть только один выход – через центральную залу, где собраны семьи защитников Монатавана. Ну что ж, еще не все потеряно, ворота города еще не открыты. Он сел в кресло и, сжимая меч, оперся подбородком о рукоять, весь обратившись в слух.
Варг никогда не был в Монатаване, хотя тщательно изучил рисунки его улиц. Он не разбирал дороги, куда идет, но шел в цитадель. Сзади подошли его солдаты, и наступление стало более быстрым. Дверь в башню была открыта настежь, возле нее не было никого.
Он ворвался на винтовую лестницу и поднялся бегом, сам не понимая, как ему так легко удалось убить всех тех, кто пытался оборонять лестничные пролеты. Видел, как отскакивают от него те, кто стремился ему помешать, видел нарастающий ужас в их глазах. Уже не осталось защитников у единственной двойной двери, широкой и высокой. Он просто разрубил проем тремя ударами меча и снес одну створку, ворвавшись в зал… полный женщин, прижимавших к себе детей. Какая-то старуха с длинными белыми волосами и непокрытой головой, вскинув руки, бросилась ему наперерез, пытаясь остановить его тощим, высоким телом. Он легко ее скосил – это был день его мести… И быстро прошел по направлению к высокой одностворчатой двери в глубине.
Слышал за собой топот ног по винтовой лестнице… Это его пытаются остановить, или в цитадель ворвались солдаты мятежного Валласа? Варг не стал ждать… Прокрутил еще раз меч, освобождая пространство, хотя на него здесь никто не собирался нападать. «Я сделаю это, – пронеслось у него в голове. – После того, как обезглавлю Урвия. Я вернусь сюда и убью их всех… как когда-то убили мою семью. А сейчас мне нужно найти того, кто возглавил сопротивление». И снова пошел вперед, разрубая последнюю дверь, последнее препятствие, оставшееся между ними… И остановился, только когда столкнулся с тем, кто тоже закричал громко и поднял такой тяжелый для него меч, что не смог его занести над головой.
Варг улыбнулся. Какой смешной старик с козлиной бородкой… Он вспомнил его лицо, когда тот был моложе – Урвий! Как он мог забыть это имя? Урвий, бывший оруженосец его отца! Он слышал, как сзади вбегают солдаты, и понял, что это идут на подмогу его врагу. Руки сделали вращательное движение, отразив нападение тех, кто прыгнул на
