Совершенно точно у меня в мыслях не было становиться «риатой Гери» или объявлять всем, что чистокровная эсса решила выбрать судьбу эсхардской женушки. Провоцируя Доара, я не только превзошла в невыносимости собственную мать, но и сама себя загнала в ловушку.
– Поставьте свою подпись и закрепите личной печатью, – велел стряпчий.
Он раскрыл стоявшую на столе шкатулку и повернул ее в мою сторону. Под крышкой на бархатной подушке покоилась серебристая печать из триана. На гербе семьи Гери скалился разъяренный грифон.
– Пока моя, твою печать скоро изготовят, – сухо пояснил Доар, решив, что я не проявляю ни бурной радости, ни злой иронии из-за недовольства размером оттиска. – Подписывай.
По столу скользнуло знакомое перо, закрытое золотым колпачком. Следовало его поймать, но я не пошевелилась. Перо прокатилось до края и сорвалось на пол.
– Аделис? – вопросительно изогнул брови Доар.
– Нет, – едва слышно выдавила я.
– Что ты сказала? – в его голосе появилась опасная вкрадчивость.
– Я не могу! – громко повторила я. – Все слишком далеко зашло.
Мгновенно в глазах Доара вспыхнула ледяная ярость, не оставив во взоре привычной снисходительности.
– Оставьте нас! – приказал он, а когда риаты в замешательстве помедлили, то вышел из себя: – Почему я вынужден повторять? Все вон!
Мы остались одни, утопающие в пронзительной тишине и в серых осенних сумерках. В воздухе разливалось напряжение столь ошеломительной силы, что выдержать его даже мне не хватало характера. Я сжимала под столом кулаки, невидяще таращилась на бумаги перед собой и чувствовала жалящий взгляд Доара.
– Выходит, тебе не нужна печать? – медленно произнес он.
– Нет, – не поворачивая головы, отказалась я от супружеских привилегий.
Пауза – длинная, страшная. И Доар сорвался. Тишина взорвалась грохотом. Одним махом он сбросил на пол бумаги, тяжелую мраморную чернильницу и шкатулку с печатью, со стуком проскакавшую по паркету. На моем простом сером платье остались чернильные брызги. Охнув, я отпрянула от стола и вскочила на ноги.
– Демоны тебя раздери, Аделис Хилберт! – От гнева лицо Доара побледнело, а глаза потемнели. – Клянусь, с тобой рехнуться можно! Ты не просто непоследовательна, а абсолютно невыносима!
– Вот именно! – выкрикнула я, забыв о том, что благородные эссы даже под прицелом арбалета не повышают голоса. – Что мне еще сделать, чтобы ты согласился вернуть брачные клятвы?! Для тебя так важно получить должность, что ты готов терпеть невыносимую пустышку в доме?
– Да! – Он мгновенно сменил тон, но в сдержанном голосе звучала угроза. – Для меня это важно настолько, что я готов терпеть в доме не просто невыносимую пустышку, а тебя.
Доар придвинулся, но злость не позволила мне отступить и сохранить безопасное расстояние.
– Но я не готова оставаться твоей женой и не желаю жить в твоем доме, – смутно осознавая, насколько близко мы стоим, прошипела я.
– Все же будь последовательной, Аделис. Ты сама решила сюда переселиться, – изогнул он бровь. – Не помнишь?
У меня вырвался издевательский смешок. Светлые боги, как я сразу не догадалась? Когда он вышвырнул меня из кареты возле гостевого дома, как ненужный дорожный сундук, то понимал, что я явлюсь в дом по собственному желанию. Пять лет прошло, а он разгадывал меня легче, чем детские шарады!
– Я даю тебе все: защиту, деньги, дом. Готов выполнить любой каприз, – быстро проговорил он до странности напряженным голосом. – Проклятье! Я готов вручить тебе семейную печать, если хочешь строить из себя хозяйку. И ты все еще считаешь наш брак фальшивым? Чего ты ждешь? Любви до гроба? По-моему, для женщины, едва не заключившей брак по родительской указке, ты слишком оторвана от реальной жизни.
– Ты не понимаешь? – усмехнулась. – Ты мне не нравишься. Я просто не хочу тебя.
Застыв на ничтожном расстоянии, мы смотрели глаза в глаза.
– Светлые боги, Аделис… – прошептал Доар. – Красавица Аделис… Как же сильно ты меня бесишь!
– Что? – поперхнулась я на вздохе.
Неожиданно он обхватил мое лицо ладонями. В голове мелькнула паническая мысль, что сейчас он меня поцелует! В смятении молниеносным движением я припечатала его приоткрытый рот рукой. Доар остолбенел. Некоторое время мы не шевелились, одинаково шокированные абсурдом происходящего.
– Никогда не смей меня целовать, – процедила я и в назидание наградила наглеца легким магическим уколом…
Доар отшатнулся и нехорошо выругался. Заклятье снималось на раз, было достаточно смахнуть ледяную паутину. Фокус-то детский! Но от белого отпечатка по его лицу стремительно рассыпалась снежная пудра: кожа приобрела мертвенный оттенок, ресницы заледенели, присыпало темные волосы, снежная пороша перекинулась на плечи и руки.
Он не пытался остановить стремительного замерзания, лишь синеющими пальцами схватился за узел галстука, словно стараясь его распутать. Слабый удар был не способен причинить магу вред, разве что продемонстрировать, что дама против лобызаний, и прежде Доар на щелчок пальцев сбросил бы заклятье, если бы вообще заметил его. Но сейчас на моих глазах он в мгновение ока превращался в ледяную статую, как самый обычный человек, ничего не знающий о магии или ее законах!
– Доар! – по-настоящему испугавшись, я подскочила мужчине и одним касанием к солнечному сплетению потушила колдовство. Пытаясь восстановить дыхание, он согнулся и уперся руками в колени. От магии его потряхивало.
– Ты рехнулась, Аделис? – просипел он, с трудом выпрямляясь. Ледяная пудра растаяла, и лицо было влажным, словно Доару в лоб прилетело снежком. На одежде лежали мелкие капли, похожие на дождевую морось.
Как сторона, пострадавшая от хулиганства, он имел полное право предъявлять претензии, и стоило бы рассыпаться в жалобных извинениях, но с моих уст сорвалось:
– Как ты позволил себя ранить? – от паники язык едва шевелился.
– Надо было тебя ранить в ответ?
– Не ранить – нет! Почему ты не заблокировал удар? – спросила я и от сверкнувшей, точно молния, догадки оцепенела с открытым ртом.
Мелкие странности, казавшиеся не более чем риорскими чудачествами, приобрели смысл. Охрана дома у мага воздушной стихии, однажды вызвавшего такой ураган, что с конюшни академии едва не снесло крышу, разговор через зеркало с помощью артефакта, необъяснимое желание получить должность посла в Эсхарде…
Об этом не принято говорить вслух, но факт остается фактом. Властители моей родины обладают уникальным даром возвращать магию людям, потерявшим связь со стихией. Скорее всего, они откликнутся на просьбу посла дружественного государства, но никогда не помогут случайному риорцу, даже если его карманы лопаются от золотых шейров, а семейная печать с оскаленным грифоном выплавлена из натурального триана. Они никогда не изображали милосердных целителей и не страдали особенным человеколюбием. Ради такого не только вытерпишь ненавистную женушку, но и вручишь семейную печать горгулье, если присутствие мелкой пакостницы поможет открыть дверь во
