Энглуд остановился, показывая своим видом «Можешь говорить». В очередной раз Илур почувствовал, как ему становится теплей и как его захлестывают воспоминания о материнской ласке из детства.
— Я не понимаю, куда идти. Простите, я ничего не могу понять. Я беспрестанно думаю о… нем, но ничего не происходит. Мы лишь идем и идем. Я стараюсь. Клянусь Прощающим…
— Не клянись им, червяк, — с угрозой проговорил Энглуд.
— Я боюсь прогневить вас. Я сделаю все, что надобно, только я не понимаю… Я не хочу назад на Тропу, — Илур упал на колени, попытался поцеловать блестящие латные сапоги Аватара и снова зарыдал.
— Твоя злоба и чернота в душе настолько омерзительны, что даже мне тяжело сквозь них узреть создаваемый тобой образ. Тяжело пробиться через видения плачущих и стонущих женщин. Продраться через повешенных, утопленных и замученных тобой настолько трудно, как вырваться из Радастана. Я уже совершенно точно знаю все, что ты проделывал с ними, и меня воротит. И лишь нужда в помощи такого мерзкого гада сдерживает меня от желания растоптать тебя или зашвырнуть туда, куда назначено Нейтралью. Куда справедливо отправил тебя ked ` lart ! Но я сдержу слово. Поможешь мне и отправишься куда пожелаешь.
Илур радостно вспыхнул, но тут же его улыбка померкла, ибо Энглуд продолжил:
— В Иганию или Мертвое Королевство. Страдать тебе придется и там, но все же это не Радастан.
— Я служил Живущим Выше, — отчаянно всхлипнул Илур. — Я служил им. Как же так?! Я делал, как надлежит!
— Ты пытаешься одурачить Перерожденного? — Энглуд усмехнулся, а Илур вдруг затрясся. — Не ты ли изучал «Трепан мегер», написанный негодяями похлеще тебя, настолько старательно, что страницы почернели от грязи? Не ты ли брал непосильную плату с жителей деревень за изгнание ведьм? Не ты ли набивал карманы золотом? Помолчи, червяк. Не вере своей ты следовал, а алчности! Как и большинство подобных тебе. Называли себя охотниками, но совсем не понимали сути. Видели только способы услады своих извращенных фантазий и жадности.
Голос Аватара, глубокий и мягкий, все равно отражался ударами молота в голове Илура:
— И не хотели слушать действительно знающих лекарей или пресвитеров — тех, кто действительно мог узреть диаволицу. Ведь это-то не для таких, как ты. Правда?
Илур съежился, но смог проговорить:
— Лекарей?
— Ох! Так ты даже этого не ведаешь? Несчастный червяк, — Энглуд искренне рассмеялся. — Что ты знаешь о лепре?
— Лепре? — Илур все еще трясся, но теперь страх сменился смятением.
— Это ужасная болезнь, которая, если ее не остановить, унесет много жизней, она поражает людей незаметно и может несколько лет дремать в теле, прежде чем начать уродовать человека. И она беспощадна, и заболевший ею умрет. Но до смерти он успеет заразить еще десятки людей. Когда болезнь просыпается, на теле больного появляются красные или белые пятна. Формы или контуры их размыты и странны. Могут напоминать лягушачьи лапы, или кролика, или паутину. Пятна эти нечувствительны к боли: к проколам иглой, например. И не кровоточат от повреждений. Ничего не напоминает?
Не дав ответить пораженному неожиданным откровением Илуру, Аватар продолжил:
— Конечно. В ваших трактатах это называлось «ведьмин знак», или «Радастанское пятно». А если хворь не заметить сразу, то на теле начинают появляться бугры, язвы, узлы. Они чем дальше, тем уродуют человека больше. Как часто ты слышал в сказаниях, что колдуны и ведьмы — это уродливые, горбатые и видом ужасные люди? Это лепра уродует их. И несколько лекарей, много лет назад, не обладая силой исцелять опасную хворь, призванную истребить ваш род, и не найдя поддержки у Папы и многих пресвитеров, решили, что для того, чтобы большая часть выжила, меньшую надо принести в жертву. Они включились в погоню за еретиками, но изменили правила игры. Поначалу у них получалось: лекари рыскали по городам и странам, по самым далеким деревенькам, в которые могли попасть, и умертвляли зараженных. Попадали в засады врагов, гибли от когтей оборотней иль стрел зверовщиков. И были близки к тому, чтобы болезнь пошла на спад, но они не учли таких, как ты. Алчных и мрачных. И тогда появилась новая угроза, ибо борьба с хворью, спрятанная за борьбой с еретиками, внезапно стала массовой истерией и битвой с бесами…
— Не может быть! Не может такого быть! — вдруг вскричал охотник на ведьм. — Я сам видел одержимых бесом и духом злобы людей. И это была не хворь. Я видел опутанных ложью жрецов, видел окаянных, которые поддавались чарам этих омерзительных зверовщиков.
— И сам же насиловал несчастных, плененных, омерзительных жриц, которые были настолько красивы, что отказать себе в удовольствии ты не мог? — зло и отрывисто бросил Аватар. — Да я и не говорил, что не существует тех, кого вы зовете ведьмами, вахлаками, упырями, оборотнями. Только, несчастный, увидеть их могут единицы из вас. И их уж точно не десятки и не сотни на невесть какой городок. И уж точно их не отыскать по пятнам на теле или черным курам во дворе. И теперь те, кто, как людям показалось, проиграли войну, вполне могут одолеть вас. И если это произойдет, ваши молитвы не помогут. Ибо мы не можем защищать вас от вашей же глупости. Так что глупые и ничтожные звери, отвратительные и уродливые пастыри лесов, зверье бесчеловечное, как вы их нарекли, вполне могут уничтожить вас лишь умом и хитростью. И ваши молитвы вас не спасут, ибо Круг Жрецов хода Нейтрали не нарушает. Мы не станем вмешиваться.
— Как? — Илур вдруг осознал, что пытался донести до него Аватар.
— Понял наконец? — хохотнул Энглуд. — Думаешь, ваш враг ушел? Ушел просто так? Отдал вам победу? Жрецы продолжают войну, человек. Это их заклинания создали лепру. Это они наводнили ваши леса безмозглыми, но агрессивными оборотнями. Болезнь ширится, а вы продолжаете жечь и вешать всех без разбора.
— Я не верю, — Илур, ошеломленный, не мог подняться с колен. — Не верю! Ведь так сказано. Так надлежит поступать! Сам Папа освятил трактат о ведьмах. И ни слова о смертельной хвори!
— Сам Папа не знает. И тебе я рассказал, чтобы ты осознал чудовищность и тщетность деяний своих. И вот отчего нет тебе дороги
