Я не ответила. На это стоило что-нибудь ответить, но я не знала что. У меня с детства было очень мало заморочек по поводу чего бы то ни было, но в отношениях с Гроу их стало столько, что справиться с ними не представлялось возможным.
– Давай отложим этот вопрос на потом…
– Не давай. – Гроу внимательно на меня посмотрел. – Ты мне сказала нет, и я хочу знать, изменилось ли что-нибудь сейчас. Когда я проснулся, а ты была рядом, мне казалось, что изменилось.
– Я тебя люблю, – честно сказала я. – Но я не представляю, что с этим делать.
– Разве «я тебя люблю» не подразумевает, что с этим ничего делать не надо?
– Подразумевает. Но не совсем. – Я повернулась в его руках. – Гроу, у меня был отец, который любил маму… точнее, когда я была маленькой девочкой, мне так казалось. Он носился со мной и с Леоной, из своей маленькой зарплаты покупал нам подарки… а потом мамы не стало, и он слинял. На долгие годы, до той самой минуты, когда вернулся, чтобы поздравить меня с днем рождения, подарить подарочек, а спустя несколько дней, когда моя директриса выставила меня тупой малолетней шлюшкой, это подтвердить. Все эти годы я любила его… в смысле годы, которые были после смерти мамы и до «малолетней шлюшки». Ненавидела, знать не желала, но и любила тоже. Я представляла, что было бы, если бы он вернулся – когда была совсем маленькой, и в тот день рождения, когда он пришел поздравлять меня вместе с Леоной, я подумала, что все еще может быть по-другому, я в это поверила. Понимаешь, о чем я?
– Понимаю. – Гроу повернулся на бок и поморщился.
– Тебе вообще можно так лежать?
– Мне можно все, что мне нельзя. Я не твой отец, Танни.
– Ты не мой отец, ты – гораздо хуже. В смысле… если спустя какое-то время я снова окажусь на вторых ролях…
– Ты никогда не была на вторых ролях.
– Да ладно? – Я хмыкнула. – Не знаю, на каких ролях я была, когда ты единолично принял решение о том, как будет лучше для нас двоих. И это после того, как долго и нудно вещал о том, что в отношениях нужно решать сообща.
– Это правда было нудно?
Я вздохнула:
– Ты опять пытаешься свести все в шутку. А для меня это не шутки, Гроу. Я не хочу однажды проснуться и узнать, что ты в Ферверне, в Рагране, еще где-нибудь и что ты вдруг внезапно решил, что мне будет лучше без тебя, потому что на тебя охотится стая драконов-убийц или еще кто-нибудь.
– И это ты называешь «серьезный подход к делу»? – Гроу изогнул бровь.
– Нет, я это называю «откровенный разговор». Я знаю, что ты не мой отец, но не могу избавиться от чувства, что… я слишком часто ошибаюсь в мужчинах.
В палате воцарилась тишина.
По правде говоря, я шла сюда не за этим, я шла просто услышать его дыхание и биение сердца, почувствовать тепло его кожи и на время забыть обо всем, но разговор из «забыть обо всем» как-то незаметно перетек в «обо всем вспомнить».
– Не уверена, что нам стоит продолжать, – сказала я. – По крайней мере, сейчас. У нас будет еще уйма времени…
– А я не хочу больше терять время без тебя. – Он коснулся моего подбородка. – И я рад, что ты ко мне пришла. Я рад, что ты все это говоришь, Танни, потому что раньше ты молчала.
– Ну… ты тоже. С чего ты вообще решил, что мы с тобой больше не увидимся?
– Я уже говорил, что Тергран случайно подцепил моего родственничка, Танни. Я не представлял, насколько это все затянется. Ты бы меня ждала? В смысле вот так – не зная о том, что все это ложь для общественности и СМИ, ты бы меня ждала? Сколько? Месяц, два, год? Я действительно пытался тебя отпустить, и делал это, как умел. Постановка трюков вообще в мои планы не входила, но там случилась серьезная накладка с Креджем из-за его основного контракта, а совет директоров ежечасно подогревал Гайеру задницу. В общем, чтобы проект не прикрыли повторно, я на все это согласился. Я готовился к этой встрече, Танни, я ее ждал, но когда ты вышла из аэробаса, это было как удар под дых. Я не знал, что мне вообще, дракон меня дери, делать. Не представлял. Поэтому пошел к тебе и услышал, что ты беременна. То есть что ты была беременна. И все – меня вынесло окончательно.
– Ты говорил с Инаирой дель Эльтертхард? – спросила я.
Гроу покачал головой.
– Она спасла тебе жизнь.
– Она тут была?
Я покосилась на кресло: ни пледа, ни сумки. Значит, когда он пришел в себя, она ушла?
Да, полный затык. Вряд ли я имею право говорить о том, что услышала. Да я до сих пор сама не была уверена, что это не бред, потому что я сначала была драконом, а потом словила переохлаждение, не считая вывернутой лопатки и разодранной мышцы. Последняя, кстати, несмотря на все старания современной медицины, до сих пор побаливала.
– При чем здесь Инаира, Танни? – Он внимательно на меня посмотрел.
Я открыла было рот, потом снова закрыла. После чего все-таки произнесла:
– Ну, тебе переливали ее кровь.
– И это круто, обязательно скажу ей спасибо. Я ей уже дважды обязан.
Наверное, все-таки имею. Потому что если бы она хотела сохранить это в тайне, не сказала бы это вот так.
– Она сказала, что она твоя мать.
Гроу замер. Настолько замер, что его неподвижность передалась даже мне, я почти физически ощутила, что вмерзаю в постель с ним на пару. Нашла его пальцы и сжала в своей ладони, вглядываясь в лицо, но он не пошевелился. Просто смотрел в потолок до той минуты, пока не произнес:
– Чешуя с ней. Мы говорили о нас.
– Джерман…
– Я не хочу говорить о женщине, которой нет до меня дела. – Он сжал мою руку в ответ. Смял пальцы, потом расслабил ладонь, но только чтобы их переплести.
– Не думаю, что нет, – сказала я. – Иначе она бы не сказала об этом при всех, отрезая себе последние пути к отступлению.
Гроу молчал, я уже начала думать, что он не скажет ни слова, когда он все-таки произнес:
– Дерьмо. Полное. Она ведь приезжала к отцу, когда с ним это случилось, – я все думал, какого… Я благодарил ее лично, Танни. За то, что помогала тебя найти. Развернуть спутник – знаешь ли, это не так просто. Она смотрела мне в глаза, но ничего не сказала.
– Значит, тогда она не была готова.
– Ну а сейчас не готов я, – отрезал он. – Ты сможешь меня простить, Танни?
Наш разговор кидало, как на горках в аттракционе.
– Я посчитала горошины у тебя на рукаве. Те, что видны: сорок пять, – сказала я.
Гроу прикрыл глаза.
– Мне нужно время, Джерман. – Я коснулась его щеки. – Не для прощения, а для себя. Понимаешь?
– Сколько?
– Не знаю. Месяц. Два. Может быть, год. – Я пожала плечами. – Если ты, конечно, согласен ждать
