Ложный вывод здесь очевиден. Как ни крути, кроме заботы о детях, есть и другая работа по дому. Если мать не способна ее выполнить, что тогда?
Ответ: эту работу выполняет кто-то другой.
Кто? Несмотря на относительный достаток и благополучие тех лет, большинство все же не могло себе позволить нанимать нянь, поваров, прачек и уборщиц. Времена, когда на несколько месяцев помогать по хозяйству приезжала бедная родственница, на тот момент уже давно прошли, да и найти для нее место в наших крошечных, рационально устроенных домах было проблематично.
Так кто же выполнял работу?
Отец, вот кто!
Я внимательнее присмотрелся к огромной пропасти между мыслительными процессами мужчин и женщин. Изучил высказывание еще раз. В нем не было искажения – если согласиться на скрытое допущение и не слукавить в выводе. Все вполне обоснованно.
Скрытое допущение заключалось в том, что всю работу по хозяйству выполняют женщины. Но это не соответствовало действительности уже на протяжении жизни целого поколения. Мужа и отца давно призвали к уборке и выполнению прочих домашних обязанностей, причиной для освобождения от которых для него могла стать только смерть или полная потеря трудоспособности.
Доказать последнюю гораздо труднее.
Вывод следовал убийственный: при рассмотрении вопроса о возможности рождения второго ребенка время и труд отца не ставят ни в грош. Вспомнился бородатый анекдот про одного фермера, у которого свиньи питались кукурузой прямо со стеблей. «Но ведь так свиньи медленнее нагуливают жир!» – воскликнул специалист по рационализации. «Какая разница! – ответил фермер. – Куда свинье спешить?»
Куда, на женский взгляд, спешить отцу?
А еще ни в одной книге по уходу за младенцами не упоминалось о том, что большинство женщин во время второй беременности чувствуют себя в десять раз хуже[42]. Жизнь становится для них невыносимой. Как следствие, они делают абсолютно невыносимым существование своих мужей.
Об этом не написано ни в одной книге и ни в одной статье. Я доказал сей факт, проведя по собственной инициативе соцопрос. Каждая опрошенная мать призналась: во время второй беременности она чувствовала себя ужасно. И удивлялась, что ни я, ни моя жена об этом не догадываемся.
Результат опроса не стал для меня сюрпризом. Никто никогда не говорил о таких вещах, вот мы и не знали. По-моему, именно в тот момент я впервые задался вопросом: неужели существует тайный сговор ни при каких условиях не выдавать подобную информацию?
Неважно, что об этом не знали женщины. У них избирательная память (доказательством тому служит столь долгий срок существования человечества). Если они испытывали желание родить (а в какой-то момент оно возникает у большей их части), то недостатки беременности разом смягчались и теряли свою остроту. Что, впрочем, не мешало дамам жаловаться своим мужьям на плохое самочувствие.
Если тайный сговор существовал, он был направлен против отцов – их намеревались привести к логическому заключению, что условия, как правило, улучшаются и что опыт – прекрасный учитель.
Чистый обман! С женщинами всегда становится только хуже. Они с самого рождения вооружены всеми знаниями, которые им когда-либо потребуются.
Младенцев можно разделить на два типа: «большинство» и «отдельные случаи». Вдумайтесь, к примеру, в следующее высказывание: «Большинство детей в первые месяцы жизни между кормлениями спит; в отдельных случаях новорожденные не укладываются в эту схему и после еды требуют общения». Впервые прочитав его, я решил, что термины «большинство» и «отдельные случаи» относятся к статистике. Роковая ошибка. Если у этого утверждения и есть статистическое обоснование, я его не нашел. (Даже если бы и нашел, вряд ли оно меня убедило.)
По моему опыту, девять шансов из десяти – сколько ни старайся – ребенок у тебя будет из разряда «отдельных случаев».
Как у нас. У нас их было целых двое.
К четвертому типу искажения истины относилось ложное обобщение. На каждом шагу нам твердили: «Сытый ребенок – сонный ребенок».
Это новая формулировка предыдущего высказывания.
Взяв карандаш и бумагу, я все высчитал. Новорожденный малыш управляется с бутылочкой за полчаса. Если он ест пять раз в день, то на сон у него уходит 21 с половиной час из 24.
Чуть дальше по тексту я прочитал следующее: «Если ребенок просыпается рано, значит, он недоедает».
Я составил расписание:
Ребенок просыпается (потому что голоден).
Ребенок кушает (сколько может съесть).
Ребенок становится сонным (в процессе кормления).
Ребенок засыпает (потому что сонный).
Ребенок спит до следующего кормления (потому что сыт).
В жизни не видел таких младенцев. Разве это ребенок? Голубая мечта педиатра. Именно такими педиатры видят идеальных детей.
Я взглянул на проблему под другими углом. Если между кормлениями дитя постоянно спит, то когда же оно купается, пьет апельсиновый сок, принимает витамины, ест каши и делает все остальное, что ему прописал врач?
Попались в собственную ловушку!
Пятый тип искажения правды – недостижимый идеал. Я проверил его на наличие логики: «Перед кормлением ни в коем случае не позволяйте младенцу кричать»[43].
Пробовали когда-нибудь врачи сами не давать голодному ребенку кричать?
Голодные дети кричат. Это естественно. Некоторые из них – как, например, в моем случае – заливаются плачем. Даже дети из голубой мечты педиатров просыпаются голодными.
Чтобы подогреть бутылочку, нужно время. Хотя бы пять минут, а иногда и десять. И все это время ребенок кричит, невзирая ни на какие ухищрения. Как его ни умасливай, ни носи на ручках, ни упрашивай, ни похлопывай, ни задабривай, ни ругай, какие доводы ему ни приводи – кроме молочной смеси, он ни на что не согласен. Еда или ничего – у младенцев разговор короткий.
Весь ужас ситуации прекрасно описывает любимая мною сцена: мать в доме одна, бегает от младенца к бутылочке, от бутылочки к младенцу – дитя кричит, смесь еще холодная. Мать отчаянно пытается следовать наставлениям педиатра, но все заканчивается тем, что смесь перегрета, а у ребенка поднимается температура…
Ни за какие деньги не взял бы такой грех на душу! Во всяком случае, эти неприятности доставил миру не я.
Были и другие ложные утверждения, но и перечисленных достаточно. Я сделал то, что сделал бы на моем месте любой человек, любой ученый. Поделился своими открытиями с миром. Их издали под названием «О чем молчат книги об уходе за младенцами». Вокруг статьи мгновенно разгорелась полемика.
Мало разоблачить заговор. Нужно найти мотив. Я установил, что стояло за Великим Заговором.
Книги о новорожденных писали не для того, чтобы научить родителей ухаживать за младенцами. Книги о новорожденных писали для того, чтобы продавать книги о новорожденных. Статьи об уходе за младенцами публиковали в журналах, чтобы продавать эти журналы матерям.
Причины веские. Не будь их, не было бы таких книг и женских журналов. Последствия оказались далеко идущими: книги о младенцах и
