– Те дни преданы забвению. Он никогда не говорит – не говорил – о них. Я думала, уже можно перестать прятаться. Думала, они наконец-то оставили его в покое… Зачем я нужна Джону Боуну?
– Он надеется заставить меня лечить его…
– Угрожая мне? Вы сказали ему, что это смешно?
– Нет. Я этого не сделал.
– Почему нет?
– Наверное, просто не сообразил.
Лия медленно вытащила свою руку, и дальше они сидели в молчании и темноте. Мысли в голове Флауэрса причиняли ему боль, которую он с трудом выносил.
– Я хочу взглянуть на ваши глаза, – внезапно сказал он.
Он достал из чемоданчика офтальмоскоп и склонился над девушкой, направив луч света на замутненную роговицу. Она сидела неподвижно, широко распахнув глаза и даже оттянув вниз нежную кожу щеки. Он медленно кивнул сам себе и убрал инструмент.
– Надежда есть, доктор? – спросила девушка.
Он солгал.
– Нет, – прозвучало категорично.
Это было нарушением врачебной этики; и внутри его зародилось странное, вызывающее противную дрожь чувство, словно он испачкал грязью стены госпиталя, но к этому чувству примешивалось другое, не менее странное – восторг. Так проявлялось милосердие. Конечно, зрение можно было вернуть – после операции стоимостью на несколько тысяч долларов больше, чем у нее когда-либо будет. Милосерднее было убить надежду раз и навсегда.
Может, это и было неэтично, но он только теперь начал понимать, что иногда врач должен работать с пациентом, а не с его болезнью, несмотря на все то, что говорили ему профессора. Каждый пациент – особенный, со своими проблемами и их решением, и только часть из них имеет отношение к медицине.
– Я не могу понять, – внезапно сменил он тему, – почему люди позволяют Джону Боуну оставаться на своем посту, несмотря на его продажность, нечистоплотность и жестокость.
– Это только одна сторона медали, которую к тому же дано увидеть немногим. Для большинства из них он – покровитель, или, другими словами, человек, принимающий решения за них. Как вы с ним поступите?
– Буду лечить, – просто ответил Флауэрс. – Сейчас нет смысла донкихотствовать.
– Но, доктор… – начала девушка.
– Бен, – поправил он. – Бен Флауэрс. Я не хочу это обсуждать. Нас могут подслушивать.
Затем последовало продолжительное молчание, но оно было уютным и каким-то теплым, теплее, чем слова. И рука девушки незаметно оказалась в руке Флауэрса.
Когда полицейские открыли двери, снова наступила ночь. Флауэрс успел бросить беглый взгляд на холл, прежде чем их потащили к Боуну, в комнату, обшитую панелями. Политик закутался в теплый красный халат, но было заметно, что он все еще мерзнет.
Боун заметил, что Флауэрс осматривает комнату, и объяснил:
– Когда-то здесь был кабинет управляющего городом. А кабинет мэра – с другой стороны. В том я работаю, а в этом развлекаюсь, хотя в последнее время работы почти нет – впрочем, как и развлечений. Так вот, значит, эта девушка. Слепая. Я должен был догадаться. Ну, студент, что ты решил?
Флауэрс пожал плечами:
– Конечно, я буду вас лечить.
Боун потер руки со звуком, напоминавшим шуршание наждачной бумаги.
– Неплохо, неплохо. – Внезапно он замер и улыбнулся. – Но как мне убедиться, что ты будешь лечить меня правильно? Может, стоит показать тебе, как недостаточно качественное лечение отразится на девушке?
– Нет необходимости, – быстро возразил Флауэрс. – Я же не дурак. Вы будете все снимать на пленку. И после того, как я закончу лечение, используете ее, чтобы шантажировать меня и получать лечение в будущем. А если вы будете не удовлетворены результатами, сможете отправить запись в окружное общество. Кроме того, – внезапно его голос обрел удивительную глубину, – если вы только тронете ее, я и пальцем не пошевельну, чтобы спасти вашу жизнь.
В глазах Боуна вспыхнуло что-то похожее на восхищение.
– А ты мне нравишься, студент, – заявил он. – Переходи ко мне. Мы сработаемся.
– Нет, спасибо, – ядовито поблагодарил Флауэрс.
– Подумай хорошенько. И дай знать, если передумаешь, – не стал дожимать Боун. – Но вернемся к делу.
В его голосе отчетливо сквозило нетерпение.
– Велите завести двигатель «Скорой», – попросил Флауэрс.
Боун кивнул сержанту.
– Выполняй!
Они ждали, все четверо, замерев в чуткой, неуверенной тишине. Когда в глубине чемоданчика возник тусклый свет, Флауэрс начал цеплять датчики к истощенному телу Боуна.
– Где Коук? – поинтересовался он.
Прочитал диагноз, снял датчики и начал медленно складывать их на место. Затем задумчиво исследовал отделения чемоданчика.
– Что там? – с беспокойством спросил Боун. – Говори, что не так!
По лицу Флауэрса скользнула тень тревоги.
– Не из-за чего волноваться, – ответил Флауэрс, неудачно пытаясь скрыть беспокойство. – Вам нужен тоник. Я уверен, что витамины вы уже принимаете. Удвойте дозу. – Он вытащил пузырек с розовыми пилюлями. – Вот барбитурат амфетамина в таблетках. Это поможет вам заснуть ночью и быть бодрым по утрам. И вот еще одни. – Он протянул Боуну второй пузырек; в нем лежали таблетки зеленого цвета, круглые и плоские. – Эти нужно принимать по одной три раза в день.
Боун настороженно нахмурился.
– А что в них?
– Ничего, что могло бы вам повредить. – Флауэрс вытряхнул пару таблеток на ладонь, закинул их в рот и проглотил. – Видите?
Боун удовлетворенно кивнул.
– Ладно. Тащи этих двоих назад, – велел он полицейскому.
– Подождите-ка, – возразил Флауэрс. – Разве вы не собираетесь отпустить нас?
– С чего ты это взял? – хмыкнул Боун. – Мне нравится, что рядом есть врач. Чувствую себя защищенным.
Флауэрс вздохнул, смиряясь.
– Ну, думаю, с этим я ничего поделать не могу.
Он наклонился, чтобы поднять чемоданчик, и заметил выражение разочарования, мелькнувшее на лице Лии. Его рука замерла где-то в районе шеи Боуна.
– Вот, – сказал Флауэрс офицеру, подозрительно поглядывающему на них, – думаю, вы хотели бы забрать это.
Полицейский подошел, чтобы забрать чемоданчик, и отступил, как только тот оказался у него в руках. Рукой, сжимающей оружие, он попытался почесать тыльную сторону другой руки.
Позади Флауэрса Боун медленно, с шелестящим звуком, осел на пол. Полицейский попробовал вскинуть оружие, но оно оказалось слишком тяжелым и тянуло мужчину вниз. Падая, он наполовину развернулся.
– Что случилось? – изумленно спросила Лия. – Что за звуки?
Флауэрс поймал ее руку и подхватил чемоданчик одним быстрым движением.
– Я вырубил Боуна ультразвуком, а полицейского подкожной инъекцией неокураре. Идем.
Когда они вышли в холл, миновав стеклянные двери, он снова поинтересовался:
– Где Коук?
Возможно, где-то здесь и была лестница, но бежать по ней вместе со слепой девушкой было нереально. Он нажал кнопку вызова лифта и замер, пылая от нетерпения. Лия стиснула его руку в крепком, уверенном пожатии.
– Не беспокойся. Ты нас вытащишь.
От этих слов в нем проснулась спокойная уверенность. Плечи его распрямились.
– Что за лекарство ты ему дал? – спросила девушка.
Флауэрс хмыкнул.
– Пилюли из сахара. Плацебо. Воображаемое лечение от воображаемой болезни.
Когда двери лифта распахнулись, оказалось, что в нем ехал сержант. Он с удивлением уставился на них, потянувшись рукой к оружию.
Флауэрс уверенно шагнул вперед.
– Боун сказал, что отпускает нас.
– На него это совсем не похоже, – буркнул сержант и вытащил пистолет из кобуры. – Пойдем, проверим.
Флауэрс пожал плечами,
