В переходном периоде человек встречается с самим собою, с таким, каков он есть. Один при этом предается влечениям и притязаниям своего сердца, распуская себя. Другой сильно скорбит о том, что открывается его сердцу, мучается, но остается с тем, что в нем поднялось, не давая выходу в поступок. Третий трудится измыться от поднимающегося в душе. Господь на то и попускает подняться греховной тине, чтобы человек уклонился и в покаянии очистился от нее. Так, когда хозяйка варит варенье, то от огня поднимается в нем пена. Добрая хозяйка уберет ее, нерадивая же проморгает, и пена вновь опустится в варенье. У первой варенье сохранится надолго и будет прозрачно. У второй же вскоре замутится, а затем и скиснет.
Так и душа в переходный период может очиститься от греховных влечений, а может погрузиться в них, предаваясь им. Зная об этом, не должно унывать и отчаиваться. Малодушие, немощь, ощущение своей неспособности — все временно, покуда не «вступится» за человека Дух Божий и не начнется воцерковление. Тогда содействующей благодатью человек снова начнет возрождаться в жизнь, но уже жизнь навстречу Богу. А пока…
«Приидите ко мне на помощь, как друзья, и оплачьте меня, как мертвеца, или сжальтесь надо мною, как над живым или полуумершим» — Так начинается покаянный плач преподобного Ефрема Сирина, открывающий и нам наше состояние. — «Излейте на меня милосердие свое, как на пленника, и приложите о мне (молитвенное и участливое) старание, как о покрытом загнившими язвами. Ныне еще много во мне нечистых помыслов, зависти, зложелательства, самолюбия, чревоугодия, злонравия, отвращения к нищете, укоризненности к бедным. Сам в себе я ничто, а считаю себя за нечто, принадлежу к числу худых людей, а домогаюсь приобрести себе славу святости, живу во грехах, а хочу, чтобы почитали меня праведным. Сам лжец, а на лжецов досадую; оскверняюсь мыслию, а произношу приговор на блудников; осуждаю воров, а делаю обиды бедным; воздвигаю суд на злоречивых, а сам безчестен; кажусь чистым, тогда как весь нечист; в Церкви становлюсь на первом месте, не быв достойным (по состоянию сердца своего) даже и последнего; требую себе чести, когда должен нести безчестие; собираю приветствия, когда заслуживаю оплевания; вижу церковных и принимаю величавый вид; смотрю на неверующих и делаюсь высокомерным; перед женщинами хочу казаться любезным, перед богатыми — благочестивым, перед посторонними — надменным, перед домашними — глубокомысленным и благоразумным, перед родственниками — славным. С благочестивыми веду себя как мудрейший, а неразумных презираю, если я оскорблен — мщу за это; если не оказана мне честь, отвращаюсь с ненавистью; если требуют от меня справедливого, вхожу в тяжбу; а кто говорит мне правду, того почитаю врагами; обличаемый изъявляю свое негодование; не видя себе лести, гневаюсь; не хочу трудиться, а если кто не служит мне, сержусь на него; не хочу прийти на помощь, а если кто мне не оказывает услуг, злословлю его, как гордеца; в нуждах не знаю брата, а если здоров он, обращаюсь к нему; больных не терплю, а сам, будучи болен, хочу, чтоб меня любили; высших пренебрегаю, а при свидании с ними лицемерю; заочно пересуживаю, а в лицо льщу.
Не стану говорить о тех мыслях, какие у меня на уме, и чем я затрудняюсь касательно законов, пророков, Евангелия, апостолов, церковных учителей, проповедников, священнослужителей, чтецов, экономов, епископов. Не буду описывать ежедневно придумываемых мыслей, забот о суетности, нерадения в молитве, усердия к пересудам. Если рассказывает кто басни, мне приятно, а если заговорит о воздержании, скучно. Не постою на месте, если читает кто Божественное Писание, а кто проводит время в совопросничестве и спорах, тех слушаю с услаждением. Не буду описывать притворной лести, только бы не будили меня на молитву, хождение в церковь по одному заведенному порядку, умышленных замедлений, пустословия в церковных собраниях, попечений о столе, пересудов в самом святилище, лености во время молитв, псалмопений, совершаемых только для вида, выискивания встреч, корыстных переговоров, лицемерных бесед с благочестивыми женщинами, непрестанных восклицаний, презрения к нуждающимся, неуплаты взятого взаем, гнева на не оказавших хорошей услуги, переиначивания обещаний, вынуждения у друзей милости, как чего-то должного, ненасытности в принятии даров, участия в чужих проступках, ухищрений, не служащих ни к чему полезному, ласкательств для получения большего, разногласий, просьб, пустых припоминаний, пагубного соперничества, Безполезных сопротивлений, непристойных свиданий».
Все или почти все, указанное преподобным, происходит в жизни сердца каждого человека. Симон волхв принес деньги, чтобы за плату получить Дух Святой. Но Петр сказал ему: «Серебро твое да будет в погибель с тобою, потому что ты помыслил дар Божий получить за деньги; нет тебе в сем части и жребия; ибо сердце твое не право пред Богом. Итак, покайся в сем грехе твоем и молись Богу: может быть отпустится тебе помысл сердца твоего, ибо вижу тебя исполненного горькой желчи и в узах неправды» (Деян. 8, 20–23).
Человек в переходный период может быть достаточно равнодушен к себе и к своему спасению. Так, на перечне грехов, данном преп. Ефремом Сириным, возможно либо заскучать, многое оставив без внимания; либо прочитать его из любопытства, мало что отнеся к себе; либо, распознав что-либо, отметить в своем сознании, до сердца же не доведя.
Тем не менее нужно что-то делать.
Что же?
Во-первых, испытывать свое сердце на сосложение с помыслами, чтобы научиться не допускать их. «Не множество помыслов, — говорит преподобный, — вместе одобряемых, должны мы принимать в рассмотрение и подвергать исследованию, но то решение, по которому имеющий помыслы признал что-либо приятным ему. А когда слышим: „У вас же и волосы на голове все сочтены“ (Мф. 10, 30), — то волосы на голове суть помыслы, и слова есть ум, в котором заключена сила мышления. Бог соизволение на прелюбодеяние признал прелюбодеянием, и вожделение жены — самим делом, и грех — убийством, ибо говорит, что всяк гневайся на брата своего всуе, повинен есть суду» (Мф. 5, 22).
Во-вторых, преподобный ставит в необходимость познавать душу и дух. Приводя слова Екклесиаста: «Вся суетство и произволение духа» (Еккл. 1, 14), объясняет, что под «суетством» разумеется естество, то есть естественные силы человека, дарованные ему
