– Простите, братья-космонавты. Я сделал все, что мог, но если что-то случится – это уже не моя вина. Пока, друзья.
* * *В плиту посадочной площадки ударило пламя стартовых двигателей. «Буран» поднялся на огненном столбе, а затем, ускоряясь, устремился вверх, пока не превратился в очередную звезду, на этот раз движущуюся.
– Ну и ладно, – сказал Кролик. – Гости побывали, попугали и ушли.
– Ничего неожиданного, – ответил Тайгер.
– Мы выпили с ними водки. Это русские, у них это настоящий ритуал. Будь у него дурные намерения, он не стал бы пить, причем демонстративно.
– Да перестань! – чуть ли не взорвался Тайгер. – Ты что, думаешь, это Вторая мировая война? Что он встанет, выплеснет водку на стол, перевернет рюмку вверх ногами? Может, еще наган из-за пазухи вытащит? Не дураки же они! Он что, должен был тебе сообщить о своих намерениях?
Кролик подошел к столу.
– Ну тогда взгляни.
– Что еще?
Кролик осторожно подал Тайгеру рюмку.
– Он притворялся. Даже капли не пригубил.
– На токсикологический анализ! Быстро!
– Ладно, успокойся. Тот, второй, выпил. И ты еще майонез ему отдал. Этого я тебе точно не прощу.
– У нас этого говна до хрена! И я еще ни разу не видел, чтобы ты его жрал.
Зап. 13
В течение последующей недели почти ничего не происходило. По слухам, на орбите началась лунная гонка – как русские, так и китайцы ускоряли подготовку транспортных кораблей к старту.
Фанатик с базы «Ильмука» почти каждый день надоедал по радио, называя их дьяволами, обещая отрубить головы и приказывая убираться с Луны.
Дежурные связисты обычно рекомендовали ему «мазь от боли в жопе».
Норберт смонтировал фильм о визите русских, но Николета сказала, чтобы он пока его не отправлял, а придержал на случай, если что-нибудь вдруг начнется.
* * *– Делимся на группы, – сообщил Тайгер во время инструктажа в кают-компании. – Как обычно, по четыре человека, в том же составе. «Альфа» на «Возмездии», «Браво» на «Бароне Шайбе», «Чарли» на «Диком мясе», «Дельта» на «Электрическом ужасе», «Эхо» на «Лихе». Дежурства в ГБР посменно. С завтрашнего дня ежедневно патрулируем вокруг зоны добычи в пределах десяти кликов вглубь моря. Потом, когда будем уверены в нашем снаряжении, углубим зону. Одна группа едет в патруль, другая ждет как ГБР. В качестве операторов бортового вооружения поедут обезьяны в багажнике.
– Опять обезьяны? – раздался чей-то стон.
– Фокус при необходимости будет прикомандирован к ГБР, если вдруг что-то начнет происходить, или время от времени находиться в патрульной машине. Это наш единственный хроникер, так что берегите его. Добавляем к нашему репертуару новую сирену. Она называется «боевая тревога» и звучит так… – Тайгер махнул рукой, и базу заполнил прерывистый вой раненого кита.
Норберт раньше не обращал внимания на жаргон Тайгера, но на этот раз ему уже определенно нужен был переводчик, и он спросил Маркера:
– Что такое ГБР?
– Группа быстрого реагирования. Если патруль вляпается в дерьмо, ГБР едет в качестве поддержки.
– Ладно, а «клик»?
– Километр. Такая дурацкая американская манера, поскольку они считают в милях, и километр для них абстракция.
– Здорово. А «обезьяна в багажнике»?
– Паршивая работа. Нужно иметь стальные яйца. На Земле это значит, что сидишь в машине в конце конвоя, с автоматом в руках, а если вдруг погоня, открываешь заднюю дверцу и начинаешь палить. Без прикрытия, иногда с нескольких метров. Мне где-то год назад довелось быть такой обезьяной. Говенная работенка, скажу я тебе.
* * *Первый патруль стал достаточно волнующим событием – все-таки это была поездка по поверхности Луны. Норберт ехал на «Бароне Шайбе» с Фосой, Маркером, Киваком и Кавказом. Машина двигалась достаточно мягко, огибая крупные камни или проезжая над ними, приподняв корпус, а когда она въехала на Море Ясности, почва стала ровнее, и они двинулись быстрее, поднимая облако пыли. Подвижные стойки шасси позволяли луноходу разворачиваться на месте или ехать боком, так что сидевший за рулем Кавказ испытывал его возможности в течение пятнадцати нескончаемых, тошнотворных минут. Десант в заднем отсеке протестовал и ругал водителя на чем свет стоит, а сидевший за оружейной консолью Кивак хихикал и издавал ковбойские возгласы.
Последующие вылазки быстро утратили свою привлекательность, превратившись в тяжкий труд – многочасовые поездки сквозь серое небытие, накрытое куполом черного небытия, во время которых ничего не оставалось, кроме как сидеть в скафандре с открытым забралом, если это разрешалось, и смотреть в иллюминаторы, а единственной радостью был батончик из прессованных фруктов со злаковыми хлопьями или глоток восстановленного апельсинового сока. Если они ехали в состоянии боевой готовности, в десантном отсеке сбрасывалось давление, а они сидели в закрытых шлемах, подключившись по внутренним шлангам к вентиляционной системе машины, чтобы не расходовать запас в ранцах. И тогда единственной радостью становился глоток сока из дозатора в шлеме.
* * *Первая боевая тревога, как и полагается, раздалась посреди условной ночи, как будто ничто на свете не могло происходить в человеческое время. Началось паническое облачение в ЛММ – к счастью, Норберт проделывал это уже столько раз, что с тем же успехом мог не просыпаться до конца, – а затем он неестественными прыжками поскакал к «Экспериментальному отсеку».
– Комбайн номер три не отвечает. Вообще не реагирует, не передает статус. Либо что-то случилось, либо нет. Выезжает «Альфа» на «Возмездии». Берем с собой Фокуса. «Электрическому ужасу» быть наготове для оказания поддержки. Быстро в машину, подготовить шлюз!
Норберт включил камеру, и они с трудом втиснулись в безвоздушный десантный отсек. В командном отсеке остались Султан и Нырок, первый в роли водителя, а второй – обезьяны в багажнике.
Тайгер выдвинул из-под своего сиденья некое подобие ящика, после чего вручил Норберту треугольную упаковку из такой же бронированной ткани, как и большая часть скафандра. Внутри находился обшитый пластиком пистолет с длинным толстым стволом.
– Зачем мне это? Я – пресса.
– На всякий случай. Пристегни к броне с левой стороны, за процессором.
Кролик протянул руку и забрал у него кобуру,
