Хуртар молча наблюдал за этим зрелищем. Минут пять.
Потом я сплюнула в сторону шерсть и посмотрела на мужчину. Почти по Пушкину.
– Чего тебе надобно, старче?
Что самое приятное, я хоть и не Золотая Рыбка, но корытом огреть могу.
– Ты – домовый дух, – голос был спокойным и уверенным.
Я пискнула и сделала большие глазки. Вот еще, я тут мимо пролетала!
– Не ври мне. Лэрр Эрард написал мне незадолго до смерти. И о ритуале, который он собрался провести, и даже кровь мне прислал. Думаешь, она у меня откуда?
С одной-то стороны – да. И кровь лэрра, и знает этот друг многовато для простого приезжего, с другой стороны…
Как-то же порчу навели?
Может, этот болван, я лэрра имею в виду, где-то еще своей кровью раскидывался. Или расписывался, кто ж его знает?
Я прислушалась к себе. Хм-м…
Хоть ты и хуртар, а дурак, братец. Я – домовый дух, а ты пентаграмму в моем доме рисуешь. Балбес.
Домовый дух – это вам не призванная невесть откуда чертила, я-то теперь связана с домом, я его часть, а он – часть меня. Черт не сможет, а вот я смогу.
Щелк.
У стула, на котором сидел хуртар, подломилась ножка. Мужчина полетел попой на пол и, естественно, не успел мне ничего противопоставить. На него еще и карниз свалился сверху. А занавеска – это вам не враждебная магия, ее не заколдуешь, по-простому выпутываться надо. И пусть скажет спасибо, что не пыльная, я лично проверила.
Я перевела взгляд на стол.
Щелк.
Ножка стола подломилась, письменный прибор, уже другой, из серебра, покосился и перевернулся, заливая и стол, и пол, и заодно пентаграмму с кровью.
А в следующую минуту я сиганула хуртару на грудь.
– Только дернись! Нос откушу, будешь потом петь, что ты жертва сифилиса.
– Чего?
Я оскалилась. Настроена я была крайне воинственно. Так что…
– Нос. Откушу.
– Это угроза? – более-менее спокойно уточнил хуртар.
– Нет. Это предупреждение. Тебе нос еще дорог?
– Да. Ты перестал валять дурака?
– Перестала.
– Простите, ларра…
Я кивнула. Не аристократка я ни разу, и происхождение самое деревенское, а с другой стороны – кто его знает? С кем там мои предки во времена крепостного права скрещивались?
Могли и с доподлинными князьями, наша деревня на княжеской земле когда-то стояла, там и имение неподалеку было. Ну да ладно, то уж далече.
– Ларра Амура.
– Очень приятно.
– Да неужели? А если я вас за хвост потаскаю?
– У меня нет хвоста. – Хуртар передвинулся чуть поудобнее, чтобы попасть спиной на занавеску, и смотрел уже совсем по-свойски.
– А я непривередлива. Не хвост, так еще что отыщем, – недобро прошипела я. – Так что вам тут надо, лэрр?
– Того же, что и вам, ларра. Убийцу Эрарда. Он действительно был моим другом, и спускать негодяю я бы не хотел.
– А магия?
– А за магию крови у нас тоже кое-что хорошее полагается.
– Сожжение?
– Вы, ларра, считаете, что наведение порчи прощать и спускать надо?
Вот уж чего я не считала. Был и в моей жизни случай… Работала со мной девчонка, неплохая, надо сказать, но мужики ей попадались… вот ей-богу, начни она бомжей по помойкам собирать, и то контингент был бы получше. Уж точно порядочнее. Смотрели на это бабы, смотрели…
Главное, жалко ее было. Не сволочь, нормальная девка, но – вот! И дали они ей телефон какой-то то ли гадалки, то ли еще кого – я не вникала подробно. Так что вы думаете? Оказалось, на девчонке действительно было нечто вроде порчи, сняла – и года не прошло, замуж вышла. Тогда-то я посмеялась, эффект плацебо – штука полезная в любой ситуации. А вот сейчас…
А вдруг?
Это ж можно так человеку жизнь испохабить, а он об этом и не узнает никогда. Гадко это.
– Спускать надо. Через канализацию.
Лэрр мило улыбнулся. До канализации тут додумались, кстати, туалеты в доме были.
– Вот и я так думаю. Мы договоримся?
– А я-то вам зачем? – хмуро поинтересовалась я. – Вы этих гадов и так ловите.
– Мне встать можно?
Я вздохнула, но с лэрра слезла. И полезла на каминную полку. Удобно там, и от камина тепло, кстати. Хорошо так, шубку распушить можно, хвостик…
Лэрр уселся напротив в уцелевшее кресло для посетителей.
– Дело тут больно неприятное, ларра.
– Амура, для краткости.
– Хорошо, а я просто Керт.
– Ага. А чего вы действительно так всполошились? Керт, я не поверю, чтобы таких случаев было мало. Наверняка ведь есть, и не один, а ты сюда примчался… чисто по старой дружбе?
– Если и так?
– Все равно не поверю. Ну так?
Керт опустил глазки долу.
– Ну… я чуток проштрафился. Оплошал в последнем деле, вот и…
– Врешь как засватанный, – определила я. – Пробуем еще раз, до пяти попыток?
Лэрр скрипнул зубами.
– А если это не моя тайна?
– У тебя осталось еще три попытки.
– Ну ты и стерва.
А ты, миляга, пробуешь надуть бухгалтера с тридцатилетним опытом работы. Наивняк называется. И не такие пытались, да там и остались.
– Ошибочка, я летяга. И учти, я лэрру Эрарду кое-чем обязана, так что… думай.
– Зараза ты, а не летяга.
– Даже если я тебе нос не отгрызу, то дело испорчу.
– А если я тебя изгоню?
– А если я – тебя? Есть у тебя время гоняться за двумя зайцами сразу?
– Это как?
– И за мной, и за убийцей. Учти, останешься с носом, даже если меня и изничтожишь, он-то ускользнет.
Керт скрипнул зубами.
– Нету у меня времени! Нету! И тут ты права!
– Почему?
– Вот поэтому.
Мужчина задрал рукав, и я присвистнула.
– Надо полагать, у лэрра Эрарда так все и начиналось?
– Да.
На смуглой коже предплечья отчетливо виднелись несколько… нет, это были еще не язвы. Но что-то очень близкое. Еще немного – и перерастут, расползутся… и тогда парня точно не спасти.
– А тебя-то почему?
– Догадайся, – окрысился мужчина.
Догадаться было нетрудно, я только присвистнула.
– Что, и твоя мама – тоже? Вот ведь… кролик-многостаночник!
– Эй, поуважительнее о моих родителях! Ты, пухохвостина!
– Да, у меня пушистый хвост, так что завидуй молча, – отозвалась я. – А у тебя его вообще нет. Рассказывай давай. Мне уже просто интересно, как это лэрр так устроился? С таким живым характером – и непобитый? И даже рогами его никто не забодал?
Керт хмыкнул.
– А в моем случае не было ничего особо страшного. Отец у меня и сейчас жив, кстати говоря.
– Не поняла?
– Жив, да. Но в детстве он переболел отечной горячкой и стал бесплодным. Мать он вообще любил до безумия, да и любит сейчас, и семья у них хорошая. Только вот дети…
– Он твоей матери не сказал?
– Когда женился? Нет.
– Козел, – резюмировала я.
– Эй, полегче! Хвост оборву!
– Без лап останешься. Сам подумай, о таком надо говорить до свадьбы, а не после. Свинство же получается…
– Отец боялся, что мать ему откажет.
– Я бы и отказала. И потом бы ушла… у него как, голова после признания не болела?
– Отчего?
– От скалки.
Шутку Керт понял и покачал головой.
– Мать не сразу узнала, но когда за
