Командир рекрутов встал и поднял лежащий перед ним лист бумаги.
– За последние четыре года в эту местность прибыло шесть человек. Не считая последних двух недель, за которые это количество увеличилось на купца Болита и два десятка прибывших с ним людей, что будут возрождать добычу в шахте, а также на центуриона Агревиуса и почти сотню его людей, что будут охранять шахту и транспорты с рудой, а также на пока неизвестное число шахтеров, что должны прибыть в течение ближайших двух месяцев.
Все посмотрели на Натаниэля.
– Мы же здесь, чтоб возрождать цивилизацию. Я не виноват, что это внезапно оказалось не на руку Ордену, – ушел тот в оборону.
– Ну и как мы в такой куче народу должны найти одного человека, о котором даже не знаем, мужик это или баба? – спросила Матильда.
– А вы и не должны, – коротко ответил Вульф. – И не сможете. Ключевой момент – наемники. Они точно не сольются с окружением, а Эстилиус не такой дурак, чтоб рисковать самостоятельной прогулкой через земли дикарей. Поэтому вашим заданием будет отвлечение внимания и поднятие температуры. Завтра с утра хочу вас видеть на выезде; ищете, задаете вопросы, распространяете слухи. Эстилиус должен чувствовать, что его ищут, что у него земля под ногами горит. И это в тот момент, когда цель уже совсем близка. Проще говоря, от вас требуется, чтоб он совершил ошибку. Остальным займемся мы. Вопросы есть?
– Если он весь такой магичный, разве Касс не должна его почувствовать? – спросил Эдвин.
– Нет. Магия уже использована, изменения уже произведены. Может, в течение нескольких дней и можно было что-то почувствовать, но теперь уже точно нет.
Люциус несмело поднял руку.
– Да?
– А… То есть… я вот что подумал… Если он прибыл сюда в течение последних трех лет, и неизвестно, как он выглядит, то разве… То есть мы все прибыли сюда не больше года назад, а значит… Мы же ведь тоже должны быть под подозрением?
– Ты наблюдателен, это хорошо, – заметил Одноглазый. – Да, ты прав. Но, заметь, вступая в Стражу, никто из вас не знал, что попадет именно сюда. А меж тем у нас есть уверенность в том, что Эстилиус планировал побег через Границу уже не менее двух лет. Это был бы плохой план для него, настолько полагаться на удачу. Если это все, то сегодня отдыхайте, а завтра выезжайте с самого утра. Парами.
Купец Болит выбрал себе под местожительство разрушенное поместье неподалеку от Новой Сребрницы. Пока его люди затыкали досками дыры в стенах и потолке, их хозяин поселился в одной из немногих хорошо сохранившихся комнат, превратив ее в роскошный кабинет. Сам Болит был жирный, некрасивый и весь в какой-то коросте. Матильда подумала, что Эстилиус принял бы такой облик разве что от крайнего отчаяния.
– Чем могу служить Серой Страже? – спросил толстяк, даже не пытаясь скрыть, что пялится на ее бюст.
– Мы хотели просто поговорить. Познакомиться. Узнать побольше о человеке, который в округе скоро начнет играть такую большую роль.
– С удовольствием. Хотя думаю, что князь Эверсон знает все, что требуется. Я уже много лет веду дела с его семьей. И ее члены всегда были довольны результатами…
– Ты родом с Центральных Территорий? – не слишком вежливо прервала его Матильда.
– Да. – В голосе купца появилось раздражение. – Из Терила, где, как я говорил…
– Твои люди тоже?
– Это допрос?
– Нет, дружеская беседа. Я уже сказала, хотим знать, с кем будем иметь дело.
– Странно, а выглядит как допрос и… Что она делает?
– Ничего особенного, не волнуйся. – Матильда даже не взглянула в сторону Кассандры, которая с начала разговора кружила по комнате, строя гримасы украшающим стены портретам. – Возвращаясь к моему вопросу. Твои люди, откуда они?
– Из Терила, так же, как и я. Я не слишком доверяю местным… со всем уважением. С ней вообще все в порядке?
– А почему бы должно быть не в порядке?
– Да выглядит немножко помешанной. У меня была когда-то такая служанка, все время сама с собой разговаривала. Ну и ладно, зато у нее такие губки были… – Он бесцеремонно рассмеялся.
– У тебя какой-то список работающих есть? – оборвала его Матильда. – Лучше с происхождением, и… Мне раздеться?
– Что, прости?
– Ты так пялишься на мои сиськи, будто дыру в них хочешь взглядом провертеть. Может, если я сниму рубашку и позволю тебе присмотреться к соскам, ты, наконец, обратишь внимание на мои слова?
На лице купца появилась озабоченность, но его взгляд лишь на мгновение поднялся выше.
– Может, ты бы при случае и пощупать бы их хотел? Или сказать чего про мои губки?
– Я… Не знаю, о чем ты, женщина, но это… неприлично. – Последнее слово Болит выговорил с трудом, как бы борясь с собой.
– А потом, может быть, позволю тебе со мной позабавиться. – Матильда встала и обошла столик, встав рядом с толстяком. – Здесь, прямо в кабинете. Меня всегда возбуждали толстые, страшные, мерзкие богачи.
– В самом деле? – Купец совсем запутался. – Минутку, как ты меня назвала?
– Мерзким жиробасом, которого вскоре кастрируют, если он не научится отличать сельских девок от Серых Стражниц. Ибо вторые владеют несколько другими навыками, чем первые. Поскольку проводят большую часть времени, тренируясь убивать людей.
– Как ты смеешь! Мои люди…
Лицо купца впечаталось в столешницу.
– Твои люди в подштанники себе наложат, когда кому-нибудь из них башку снесу. Теперь слушай внимательно. Составишь мне этот список. И сделаешь это быстро. Список своих работников. И с этого момента, разговаривая со мной, будешь пялиться или на собственные ступни, или на мое лицо, а иначе получишь. Понял меня? И попроси прощения у моей подруги.
– За что?
– За то, что ты урод.
– Прошу прощения.
– Да ничего, – ответила Касс. – Я думаю, это все потому, что тебя никто никогда не любил, а твоя жена тратит большую часть денег на красивых, хорошо сложенных любовников.
Мужчина не ответил, лишь смотрел на Кассандру с открытым ртом.
– Про список не забудь, – напомнила Матильда.
– Откуда ты узнала, что жена ему изменяет? – спросила Матильда, когда они вышли наружу.
– Да я не знала, – пожала плечами Касс. – Он просто похож на человека, который этого очень боится.
Девушки рассмеялись. Какой-то проходящий мимо работник присвистнул при виде их.
– Его тоже побьешь?
– Да ладно. Пусть смотрит, ну большие у меня сиськи, мужики пялятся. Я привыкла.
– А этого купца?
– Я таких,
