– Эээ, братец! – чуть громче, чем стоило бы, выдает Леха. – Да у тебя же футболка наизнанку надета. Бит будешь!
– Черт, и правда. Пойду переоденусь.
По пути к туалету (черт, да где же дверь? А, вот она…) в голове ускоренно крутятся мысли – почему так плохо? Что с Катей, почему она меня так усиленно игнорит? И, наконец, ЧТО ДЕЛАТЬ? Вот он, главный вопрос для меня.
Закрыв дверь, оглядываюсь и наблюдаю довольно чистую уборную. Странно, такое хипстотное местечко, и при этом классический туалет. Перевожу взгляд с сияющего унитаза на неброскую серую плитку на стене, потом – на раковину и на зеркало.
Что, правда? Я и правда так выгляжу?
На меня глядит незнакомец: печальное, до одури уставшее лицо, гигантские синяки под глазами, впалые щеки. Да уж какой тут КАМАЗ? Скорее бронебойный поезд. Поезда. Штуки четыре, не меньше, да один за другим шли, собаки.
Я подношу подушечки пальцев к лицу и медленно провожу ими по коже, закрыв глаза…
ВСПЫШКА.
Что, что происходит? Почему я снова слышу этот крик? И это ужасное серое лицо в непонятной серой дымке! Что это такое! Откуда это?
Я не понимаю, не могу понять. Еще раз бросаю взгляд в зеркало, на себя. Боже, да мне же конец, если я не попытаюсь все исправить. Идет уже пятница, пятый день.
Ладно, Марк, хватит горевать о собственном состоянии. Оно такое, какое есть. И пока не похоже, чтобы я мог его хоть чем-то вразумительным исправить. Хотя… Вчера вечером мне очень помогло немного алкоголя… Нет, нельзя, надо быть сильным.
Я возвращаюсь к столику, за которым сидит Леха.
– Марк, слушай, так зачем ты меня позвал? Расскажи хоть, что с тобой. Откуда такой вид? И почему не можешь поговорить со мной по-человечески?..
– Я плохо сплю. Или наоборот – слишком хорошо.
– В смысле? – Тут Леха боязливо осматривается по сторонам и наклоняется ко мне ближе, через стол. – На наркоту подсел?
– Нет, хуже. На осознанные сновидения.
Точно так же, как и Жене за несколько дней до этого – когда мое состояние в целом было сносным, – я пересказываю Лехе все, что произошло, стараюсь ничего не утаивать. Леха только периодически почесывает коротко стриженную голову. Он глядит с недоумением и даже, наверное, недоверием.
Но слушает.
Я все говорю и говорю. Рассказываю даже о том, как ко мне девочка пришла, ученица. Юля. Теперь, когда я пытаюсь разобраться, что за девчонка такая… В меня будто насильно всунули воспоминания о ней, такие фрагментарные. И да, я прекрасно знаю, мне уже успел объяснить кто-то из товарищей-скептиков, что надо по-другому относиться к своему разуму. Мол, всякий раз, когда мы пытаемся что-то вспомнить, мозг лишь восстанавливает картину, а не воспроизводит ее в точности. Но…
Я замолкаю. Леха будто ждет чего-то еще, все смотрит на меня. Ах да, я же не рассказал про то, как мне приснилось реальное утро. И это – самое страшное, пожалуй; после этого Леха… костенеет будто. И пытается придумать, как бы мне помочь.
– Слушай, а если тебе попробовать обратное?
– Что – «обратное»?
– Ну, отказаться от осознанных сновидений и вернуться к старым.
– Говорю же! – в нетерпении выпаливаю я. – Я же тебе и говорю: я пробовал, я уже не пользуюсь этим методом, все, я отказался от него, как только окончательно осознал, насколько он вреден… Но мои сны продолжают быть осознанными. И что мне с этим делать – ума не приложу.
Мы с ним мозгуем еще немного. Я все пью и пью этот капучино из широченной чашки, но мне никак не становится лучше. И тут маленький звоночек внутри подсказывает, таким тихим-тихим голоском.
«Ты пьешь, да не то. Пьешь, да не то. Пьешьдането».
Я задумываюсь над тем, что мне реально могло бы помочь. Леха разглагольствует, изыскивает какие-то идеи, что-то там пытается вспомнить про сон – тоже мне, все теперь знатоками стали… Нет. Я и сам прекрасно понимаю, что действительно может меня спасти.
Так, всего несколько капель. Что в этом плохого? Взять – и бахнуть. Чуть-чуть. Тем более, что деньги при мне… Вроде есть. Ан-нет. Погодите-ка. И правда: карман пуст – кошелек дома оставил. Обращаюсь к Лехе:
– Угостишь?
– Чем это?
– Ну а чем обычно просят угостить?
– Эээ, – в недоумении запинается Леха, – Марк, что с тобой?
– Бокалом пива угостишь? У меня деньги есть, но я с собой только мелочь взял.
– Какое тебе пиво? Ты время видел?! Еще и 10 нет!
– Я знаю. Но мне… мне… мне нужно.
– Нет погоди, вот тебе предлагаю – зайди в интернет и поищи – как перестать видеть…
Хлоп!
Я не выдерживаю и с размаху бью по столу ладонью. Еще раз! ХЛОП! Еще раз! ХЛОП!
– Ты дашь мне денег или нет? Сколько раз я тебе помогал? – вспыхиваю я. – Ты только вспомни все те разы… – Тут мне не хватает дыхания, и я обессиленно валюсь обратно на плетеный стул, запускаю обе ладони в волосы.
Леха молча встает, достает из кошелька деньги.
А вот тут я срываюсь и все-таки беру. Я смотрю, как он кладет пятисотку на стол, с нажимом так кладет.
Разворачивается. И уходит.
* * *Да, да, да, скорее бы. Неужели я наконец-то выпью? Так приятно даже думать о том, как этот прохладный напиток начнет литься мне в рот, как первые легкие, чересчур прохладные капли потекут по гортани.
Итак, что же это будет?
Какое пиво выбрать? Умелые маркетологи приняли решение за меня, причем еще задолго до того, как я сам получил возможность хотя бы подумать. Я вижу «Бад». Набор из шести бутылочек. Шесть солдат моей алко-армии.
Хватаю алкоголь и топаю в сторону ближайшего двора. Ищу место потише. Трясущимися руками достаю из белого магазинного пакета пак с бутылками, вырываю из упаковки первую, открываю, жадно прижимаясь губами к прохладному горлышку и опрокидываю содержимое внутрь.
Хорошо-о. Наверное, как-то так и выглядит рай. Или ощущается. Звуки стали приятнее. Небо вроде и не такое серое. Разумеется, это не какие-то ЛСД-подобные ощущения, которые напрямую врываются в мой мозг, не-е-ет. Тут дело в отношении. Все, что ни происходит – лишь в нашей голове…
Бабка появилась как будто из ниоткуда.
– А ну пшел отседова!
Мне так хорошо после первой, что я уже успел открыть вторую и почти не обращаю внимания на это злобное низкорослое создание в синем платке.
– Пошел, я сказала! – кряхтит старушенция. – А то рассядутся тут. Наркоманы. Ты бы хоть за собой последил! А то выглядишь, как дохлая смерть!
– Ну ладно, ладно, уже ухожу.
Подивившись на удивительно архитипичную бабку (ну какой из меня наркоман, право слово?), нехотя поднимаюсь с плохо покрашенной лавки. Кладу початый пак в пакет, залпом допиваю пиво, улыбаюсь бабке на прощание
