— Но это нонсенс! — восклицала леди Траверс. — Среди магов, конечно, встречаются анимаги, то есть покровители животных и магических существ, но власть таким, как правило, даётся над каким-то одним видом, к тебе же липнут все животные! Я не говорю о том, что анимагия — это именно магия, никакого отношения к ведьмовской силе не имеющая!
— Может, это потому, что, как Отражение Катлины, мой дар превосходит, эм, стандартный? — спрашивала я после у Ишира Ладаага, уворачиваясь и отражая по возможности энергетическим щитом град ледяных стрел. Маленькие, тоненькие, как иголки, они мгновенно таяли, не причиняя особого вреда, но вот укусы от них были очень болючими. Нагшас таким образом убивал двух зайцев: проверял, насколько я продвинулась также в целительской магии, а если что, исцелять себя куда сложнее, чем кого-то, особенно, если ты — новичок. И мои увещевания, что вообще-то я сдаю норматив по боевой магии, здесь не канали. С мерзкой улыбочкой мне сообщили, что его, вообще-то, Исидо Корг попросил, авгур.
— Чушь, — скривился Кровный Хранитель. — Вот именно потому, что ты — Отражение Катлины, твой дар такой слабый, что сходу и не выявить. У Катлин, даром, что из Ветарских, свой дар тоже слабый был. И с этим ей тяжело было смириться…
Эту историю я знала, посему, нагло пользуясь тем, что препод отвлёкся на семантическое отступление, прошептала заклинание весенней капели, трансформируя ледяные стрелы в дождь.
Но всё же самыми любимыми уроками были уроки верхового полёта.
Здесь Кир никому не доверял моё обучение: тренировал исключительно сам. Конечно же, разновидности нагшасского боя тоже входили в нашу программу, да и остальные предметы тоже, но полёты — это то, чего лорд не доверял никому.
Я летала на Тите, Кир — на другом грифоне.
В один из практических уроков мы побывали на грифоньей ферме и выбрали мне собственного «птенца», а именно — крошку грифоночку, белоснежную, с пока ещё розовым клювом и мягкими неуклюжими, покрытыми серым пухом, крыльями. Следующие три месяца мне предстояло навещать «птенца» на ферме, после чего её можно будет забрать домой. Собственно, навещать Моргану — именно так решено было назвать моего питомца — было необязательно, но тут уж выбирать не приходилось. Моргаша сходу проникла в сердце. Маленькая, с толстенькими лапками и пока ещё короткой шеей, очень нескладная (глядя на неё невольно вспоминалась сказка о гадком утёнке), грифоночка была потрясающей! И даже предстоящий сложный уход, которому я обучалась экстерном, каждый день обихаживая Тита, не пугал. Наоборот, я дождаться не могла, когда смогу забрать, наконец, домой это чудо. Моргана стала одним из многочисленных подарков Кира.
Конечно, лорд Нагшаса, помимо государственных дел, и многочисленных совещаний с магами и ведьмами, находил для меня время. Иначе и быть не могло.
Если что-то и заставило кровных понемногу смириться с моим присутствием в жизни лорда, и, о ужас, с его отношением ко мне, то это была моя настойчивость по поводу изыскания способов по снятию проклятья.
Как и тот необъяснимый факт, что действие проклятья с моим появлением замедлилось. Но и только… Мне этого было недостаточно. И никому недостаточно, что бы там Кир ни говорил.
Кроме того, была в этой бочке мёда и своя ложка дёгтя. А именно: замедлившись на Кире, проклятье с удвоенной силой взялось за его отца. Старого лорда Радрога Отаха Тхрагорского. Мне ещё повезло, что успела познакомиться со свёкром до того, как память и разум стали изменять ему…
С первого взгляда было видно, что некогда этот старик был мощным, полным сил, мужчиной. В отличие от кровных, меня он сразу принял. И не винил Кира за то, что, как говорил хранитель, тот «поддался порыву».
— Она и в самом деле сокровище, сын, твоя драконида, — сказал он в день нашего знакомства вместо приветствия. — не потеряй её.
Увы, старик продержался всего лишь месяц с моего появления. Месяц удивительного общения, невероятных историй и по-настоящему отцовского тепла… И хоть я по-прежнему продолжала навещать его, старый лорд перестал меня узнавать. И, что хуже всего, на его коже начала проступать чешуя, а тело изменяться. Нам предстояло вживую увидеть на его примере то, что должно случиться с Киром, если не найдётся способа снять проклятье.
Помимо государственных дел, общения с лучшими магами и целителями, моей учёбы, заботы об старом лорде, довольно активного общения с моей семьёй, которые (не иначе Безликая помогла) почти не возражали против того, что мой «побег» основательно затянулся, и, конечно ждали в гости вместе с Киром (собственно, межмировую вылазку можно было предпринять, но по понятным причинам, она пока откладывалась) и поисков Катлин находилось — конечно, реже, чем хотелось бы, но я порой так уставала, что даже мечтать сил не было, как ни странно, находилось время и для отдыха.
Мы летали на легендарный Лазурный берег (кстати, прав Кир оказался по поводу русалок, мерзкие создания), и на Вершину Нагшаса, и даже спускались в подводную Коралловую Долину.
А вчера после особо зверской тренировки на грифоне, которую я Киру собиралась припомнить позже, мой лорд сообщил, наконец, что я готова для вылазки на Драконье плато, или плато Тхагарат.
После этой новости я, конечно, мстить Киру передумала.
И всю ночь не могла уснуть, ворочалась.
Неужели я и в самом деле увижу драконов?
ЧАСТЬ XIV …И пошел на край долины, у моря искать дичины.
Глава 52
Тхагарат я сперва почувствовала. Ощутила всей поверхностью кожи, по которой побежали мурашки. Затем сердце сладко-сладко сжалось, даже, казалось, замерло на какой-то миг, и заколотило с утроенной скоростью!
— Маймэй! — крикнул, обернувшись, Кир. — Ты в порядке?
Прозвище «Маймэй», стихийно родившееся у Кира во время одного из диалогов с Безликой, когда он выучил несколько английских слов и сложил вместе два названия месяца моего рождения на разных языках, вскоре стало моим вторым именем. Даже слуги называли меня «леди Маймэй»: им я поведала по большому секрету, что это имя мне дали в Обители Кающихся, что было принято с самым довольным и, не побоюсь этого слова, торжественным видом. Кир же меня кроме как Маймэй и не
