«Узнал! — пронеслось паническое в голове. — Точно узнал! Он был там сегодня, на церемонии заключения брака. Или просто во дворце видел, с Грестой и Рамирой… Чёрт! Он же откажется сейчас… Ну вот сто процентов откажется. Проявит благородство… и тайну мою сохранит. Чёрт! Чёрт! Чёрт!!!»
— Нагшас, — почти мольба, да. Снова провожу ладонью по его щеке, в этом их ритуальном жесте эйвы. — Ты мне нужен, нагшас. Очень нужен.
— Зачем? — хрипло, но с каким-то недоверием выдыхает он.
— Хочу тебя.
И в следующий миг меня всё же поцеловали! Нежно. Едва касаясь губами.
И я целовала его в ответ. Целовала так, словно от этих поцелуев не то, что моя жизнь зависит, а судьба целого мира. Целовала жадно, настойчиво, борясь с подступившими к горлу слезами, сжимая в пальцах жесткие пружинки волос, притягивая его ближе.
— Не торопись, — тихий, хриплый шёпот. — Эйва.
Замираю, уступая инициативу ему. Вздрагиваю… Его поцелуи, исполненные бесконечной нежности, творят что-то невообразимое с моим телом. Я дрожу, вся, от макушки до пят, и внутри отчего-то всё сладко сжимается. От взрывного и такого постыдного желания, от. томительного предвкушения…
Пальцы нагшаса порхают по плечам, спине, то сдавливая мою талию между ладоней, то нежно, очень бережно скользят по лопаткам. Это щекотно… и очень, очень волнующе.
Вот они тянут завязки лифа… И в следующий миг я выгибаюсь в его руках, вдыхая полной грудью.
Ласки становятся более смелыми. Жаркими. Бесстыжими. И это очень приятно и почти так же стыдно. И при этом невероятно пронзительно.
Поцелуи нагшаса тоже становятся другими. Более настойчивыми, прянымы, волнующими.
Я задыхаюсь, вздрагивая всем телом, и мои губы тотчас же отпускают.
Нагшас покрывает поцелуями шею, плечи, грудь и меня омывает изнутри тёплой волной.
Ощущения от прикосновений его рук, губ… они… они ни на что непохожи!
Стыд, смешанный с наслаждением. Странная слабость тела и ощущение собственной беспомощности. Разгорающийся внутри огонь и острый холодок страха, смешанного со сладким, волнительным предвкушением.
Я вдруг ощущаю обнажённой спиной прохладную поверхность простыней.
Нагшас… Его движения и сейчас резкие, уверенные, выверенные. Словно просчитанные наперёд. Голова кружится, сознание подёрнуто радужной дымкой, а тело отзывается на малейшее, самое неуловимое, самое нежное прикосновение.
Нечто похожее я испытывала, когда не далее, чем полчаса назад наблюдала за его тренировкой…
Весь мир, казалось, замер, отступил на шаг, утратил значимость и реальность.
Ничего больше не имеет значения. Вообще ничего.
Беспрекословно-властные и бесконечно нежные ласки. Потоки… уже не тепла, а какого-то жидкого пламени, окатывающие изнутри. Собственное тело, ставшее вдруг странно непослушным, но… откликающееся на каждое прикосновение его рук и губ. Томное, пронзительно-сладкое ожидание…
Литые мускулы, перекатывающиеся под моими ладонями. Переливчатые узоры на смуглой, удивительно гладкой наощупь коже. Влажные локоны, падающие на лицо. Твёрдые, сильные пальцы, переплетающиеся с моими, и снова волна жара, окатывающая изнутри.
Его нежные губы на моих. Головокружение, падение в пропасть… и… меня словно пронзает разрядом тока. Не помня себя от этих хмельных, сладких, ни на что непохожих ощущений, взлетаю на самый гребень волны удовольствия. Также стремительно падаю… и взмываю вверх снова!
Невероятно. Пламенно. Буйно.
Нестерпимо нежно и медленно… и снова мощно и пронзительно.
Прямо как надо. Как мне надо.
Мир за пределами кольца его сильных и таких нежных рук уже вовсе исчез. Канул в бездну. Или сошёл с ума. Туда ему и дорога.
…Казалось, я всего на секунду впала в странное подобие забытья, в какую-то томную, блаженную негу… почти. Потому что где-то там, на границе сознания что-то отчаянно скандировало: что-то не так!
Открыла глаза и поняла, что именно.
В комнате царил полумрак. Из высокого, настежь распахнутого окна веяло свежестью, а на небе робко проступили первые звёзды.
Меня так и подбросило на кровати!
Закат!!! Мне нужно было вернуться в покои до заката!!!
Правда, если учесть, что никаких криков не слышно, «леди» не потеряли. Впрочем… Да даже если бы землетрясение случилось и стены рухнули, кажется, я бы даже не заметила.
Меня рывком привлекли к себе. Ставшие такими знакомыми губы прижались к виску.
— Ты куда собралась? — и снова его горячие губы на шее, плече… груди.
Тело тут же словно молнией пронзило.
Спокойно, Майя. Ты, кажется, справилась, да. Справилась — не то слово даже. А теперь… Теперь, будь добра держать себя в штанах, тьфу, руках, учитывая, что не то, что штанов, трусов эйве не полагается.
А он продолжает целовать… гладить… сжимать.
Но вместо острого, пронзительного желания накрывает девятым валом паника: а что, если не отпустит? Не выпустит?!
И нагшас каким-то образом улавливает моё настроение. Отстраняется.
— Что не так? Эйва?
Смотрю в его зелёные, такие зелёные, словно собрали в себя всю зелень мира глаза и понимаю… не могу я уйти, не поцеловав его. В последний раз.
И мои губы накрывают поцелуем. Нежным. Жадным. Горячим. Таким невозможно-пронзительным… Ещё, ещё мгновение, ещё одно, пожалуйста. Ещё совсем чуть-чуть, совсем немного. Прежде, чем этот сумасшедший жестокий мир снова станет моей реальностью…
— Ну, я пойду, — прошептала я, не без труда отстраняясь.
Нагшас посмотрел на меня долгим взглядом и ответил:
— Иди.
Сердце так и ухнуло в пятки, и, боюсь, нахлынувшего облегчения я сдержать не смогла. Судя по тени, скользнувшей по открытому лицу воина, по вмиг потемневшим глазам… не смогла.
Черте-как у меня получилось натянуть юбку. А вот с лифом потребовалась помощь.
Воин бесстрастно помог затянуть шнуровку. Только в самый последний момент коснулся губами плеча. И внизу живота сразу сладко дёрнуло, а дыхание сбилось…
— Спасибо, нагшас, — тихо сказала я.
Он усмехнулся, откинулся на подушки и завёл руки за голову.
— Тебе спасибо.
Нацепить дурацкий кружевной чепец, запихнуть под него выбившиеся локоны, затем дурацкую маску, водрузить на макушку дурацкую же шапочку с чуть смятыми краями, протопать через всю дурацкую комнату и… замереть. Перед тем самым выступом в стене, который, как показала практика, меня не слушается. Дурацким.
— Открой. Пожалуйста…
По-прежнему улыбаясь уголками губ, нагшас пересёк комнату и «отодвинул» стену.
Выдохнула. Теперь точно всё.
Воин же вышел за мной в коридор, но остался
