Птицы. Я нервно оглядываюсь по сторонам. Я не подумала о птицах.
Анджела отдает мне свою сумочку.
– Ну, я пошла, – говорит она.
– Я буду прямо за тобой, – обещаю я, подводя ее к подножию лестницы.
Подруга медленно приближается к Пену. Полы ее кардигана расходятся в стороны, обнажая раздутый живот, выглядывающий из-под блузки, словно она проглотила баскетбольный мяч. Хотя она не такая уж и большая. Я вижу, как она судорожно вздыхает на последней ступеньке, но не могу определить, кому принадлежит внезапно охватившая меня нервозность – мне или ей.
Анджела касается его плеча, и Пен оборачивается.
Это, без сомнений, он, а значит, она не ошиблась на этот счет.
– Привет, Анджела, – говорит он с очаровательной улыбкой. – Рад тебя видеть.
Он наклоняется и целует ее в губы. А я стараюсь не думать о существе с серой душой, которое прячется в его привлекательном теле.
– Как дела? – спрашивает она, как будто пришла сюда только ради этого.
– Мир стал намного лучше, когда я увидел тебя.
Боже, меня сейчас стошнит.
– Ты словно видение, – продолжает он. – Руки так и чешутся нарисовать тебя.
Началось.
– Я тоже рада тебя видеть, – на мгновение сжав руки в кулаки, говорит Анджела. А затем отходит на шаг и, раздвинув в стороны полы кардигана, потирает живот.
Улыбка Пена тускнеет, пока его взгляд скользит по ее телу. Клянусь, даже отсюда видно, как побледнело его лицо. Я напрягаю слух, чтобы расслышать, что они говорят.
– Анджела, – сглотнув, говорит он. – Что с тобой случилось?
– Это все благодаря тебе, – с ухмылкой в голосе говорит она, а затем в голосе прорезаются серьезные нотки: – Он твой.
– Мой, – выдыхает он. – Но это невозможно.
– Наш, – поправляет она.
Мне не видно ее лица, но почему-то кажется, что сейчас на нем сияет та безмятежная, полная надежды улыбка, которая совсем не свойственна Анджеле, делая ее невероятно открытой и ранимой. Она кладет руку ему на плечо, именно кладет, а не прикасается, после чего смотрит в его потрясенные темные глаза и уверенно произносит:
– Наш – это седьмой.
Меня пробирает озноб. Краем глаза я замечаю трепет черных крыльев, но когда поворачиваюсь, то ничего не вижу. Поэтому вновь сосредотачиваю все внимание на происходящем. Пен протягивает руку и кладет ее на живот Анджелы. В его глазах светится недоверчивость, но на мгновение мне кажется, что все будет хорошо. Что все сложится так, как ожидала она. Что Пен позаботится о ней. Защитит их обоих.
Но затем из-под его человеческого облика на мгновение проглядывает серая душа. Пен дико оглядывается по сторонам, словно ему нельзя находиться рядом с Анджелой на людях. Он встречается со мной взглядом, и в его глазах мелькает узнавание. А я и без эмпатических способностей распознала бы чистый, неразбавленный ужас, охвативший его. Он безумно напуган.
– Пен, скажи что-нибудь, – настойчиво просит Анджела.
Он вновь смотрит на нее.
– Тебе не следовало рассказывать мне об этом, – равнодушно бормочет он. – Да и мне не следовало появляться здесь.
– Пен, – вцепившись в его пиджак, встревоженно восклицает она. – Я понимаю, что ты не ожидал этого. Я тоже не ожидала, поверь мне. Но это должно было случиться, разве ты не понимаешь? Это было в моих видениях. Это мое предназначение. Я видела этот момент с тех пор, как мне исполнилось восемь лет. Это ты, Пен. Нам позволено быть вместе. Мы должны быть вместе.
– Нет, – отвечает он. – Не должны.
– Но я люблю тебя. – Голос Анджелы срывается на слове «люблю». – И отдала тебе свое сердце в тот же миг, когда впервые увидела тебя в церкви. Ты тоже любишь меня. Я знаю это.
– Я не могу любить тебя, – уверенно говорит Пен, отчего она вздрагивает. – И не смогу защитить тебя, Анджела. Тебе не следовало рассказывать мне о ребенке. Ты не должна никому об этом рассказывать.
– Пен, – молит она.
А затем лезет в карман, чтобы вытащить снимок УЗИ, будто это как-то повлияет на его решение. Но он перехватывает руку Анджелы и сжимает пальцы вместе с бумагой прежде, чем она успеет раскрыть его. С секунду Пен смотрит ей в глаза, после чего поднимает вторую руку, едва касаясь пальцами щеки, и на его лице мелькает растерянность.
А потом исчезает. Ни «Прощай», ни «Извини, дорогая, но тебе придется справляться со всем самой». Он просто исчез.
Я бросаюсь вверх по ступенькам и подхватываю Анджелу, которая падает на колени.
– Все хорошо, – вновь и вновь повторяю я, словно от этого слова станут правдой.
Анджела смотрит на меня полными непролитых слез глазами. Подхватив ее дрожащие руки, я помогаю ей подняться, но затем она отстраняется. Подруга прекрасно осознает, что на нас смотрят другие студенты, поэтому вскидывает подбородок и медленно направляется к общежитию, не позволяя мне прикоснуться к ней. Мне хочется обнять ее и хоть немного поддержать, но она стряхивает мою руку.
– Я в порядке, – сдержанно говорит она. – Пойдем отсюда.
Когда мы возвращаемся в «Робл», Анджела напоминает мне зомби. Она скидывает с себя одежду, пока на ней не остаются лишь майка и трусики.
В комнату неожиданно возвращается Эми с охапкой книг в руках, но я хватаю ее за плечо и выталкиваю в коридор.
– Вернись чуть позже, – говорю я.
– Но я…
– А лучше завтра. Уходи.
Эми с обиженным видом смотрит на меня, когда я закрываю дверь и поворачиваюсь к Анджеле.
А она вдруг начинает смеяться так, словно ситуация с Пеном – обычная шутка. Но когда Анджела убирает челку с лица, я вижу, что ее улыбка, наполнена ужасом и тоской.
– Что ж, все прошло не так, как я думала.
– Ох, Энджи.
– Давай не будем об этом говорить. Я в порядке.
Она забирается в постель и натягивает одеяло до подбородка. Снаружи продолжают петь птицы и светит солнце, но у нее внутри разрастается тьма. Я опускаюсь на край кровати, но ничего не говорю, потому что мне кажется, что сейчас любые слова прозвучат глупо.
– Мы с самого начала условились, что не будем говорить о любви. – Она поворачивается, чтобы оказаться спиной ко мне и лицом к стене. – Мне не следовало забывать об этом, – добавляет она, но ее голос звучит так тихо и так напряженно, словно подруга изо всех сил старается не показать, что эта ситуация убивает ее. – Все хорошо. Я переживу это. И все понимаю.
Если она еще раз скажет «Все хорошо», я взорвусь, потому что вижу, как напряжены ее плечи под одеялом.
– Нет. В произошедшем нет ничего хорошего, – возражаю я. – Это и его ребенок. Он должен быть рядом с тобой. Должен поддерживать тебя.
– Он ангел, – отвечает Анджела, уже придумывая ему оправдания. – Подобное произошло и с твоим отцом. Теперь я это понимаю. Он не мог находиться с тобой постоянно. Не мог защитить тебя.
