Разумеется, Луи гордится французским национальным эпосом, а Энтони никак не может определиться. Имеет ли он право отождествлять себя с молодым, смелым и гордым рыцарем Роландом и скорбеть о его доблестной смерти? Или, раз уж двойник выставил Энтони злодеем, ему и в легендах надо выступать на стороне отрицательных героев? Если послушать двойника, Энтони самое место рядом с Ганелоном и Марсилием. Затем у Энтони возникает другой вопрос: когда он вернется в Англию и прочитает продолжение «Смерти Артура», ему придется радоваться делам Мордреда и феи Морганы? Или всякие злодеи вроде убийц и разбойников, слушая легенды о короле Артуре и Братстве Круглого стола, получают извращенное удовольствие от побед Артура, Ланселота и Галахада и воображают себя добродетельными паладинами? Роланд молод и героичен до идиотизма. Но разве это геройство – позволить измене восторжествовать? Что заставляет Роланда, как и Хагена из «Песни о нибелунгах», скакать со своим отрядом к верной погибели? И все же события должны идти своим чередом. Энтони трудно разобраться в своих мыслях, но они очень напоминают предчувствие.
Прежде чем устроиться на ночь, он умоляет Луи продать ему «Les dits moraux des philosophes», но тот настаивает, чтобы Энтони принял книгу в дар.
Засыпая, Энтони вспоминает точку зрения аббата Кроуленда, что столетия, в котором жил Карл Великий, якобы не было, да и Типтофт утверждал, что Карл – вымышленный персонаж. Значит, Роланд, Оливье, Ганелон и Марсилий – все они тоже ненастоящие. Может, тогда и сам он живет в вымышленном веке?
На следующее утро Энтони продолжает путь в одиночестве. На перевале Ронсеваль есть монастырь, и паломники там останавливаются. Через несколько дней Энтони переходит в Галисию. Небольшие невысокие домики сгрудились среди дубов и лещин. Луга усеяны гранитными валунами. Теперь, когда Энтони в Испании, зарядили дожди, и вряд ли они перестанут, пока он будет находиться в этом регионе. По мере приближения к Сантьяго Энтони обгоняет многих людей, идущих к городу, причем некоторые передвигаются на четвереньках.
Отыскав в Сантьяго постоялый двор и пристроив там лошадь, он выходит на улицу с намерением исследовать город. Разумеется, идет дождь. На улице полно испанских и французских паломников. Но почти сразу его останавливает человек, чьим родным языком является английский.
– Милорд, ты меня не узнаешь?
Человек стар, на голове у него осталось лишь несколько клочьев волос, лицо смертельно бледное.
Энтони с виноватым видом качает головой.
– Тогда, может, вспомнишь по ногам?
Энтони опускает взгляд. Человек босой, и ноги у него грязные, местами сбитые до крови, нескольких пальцев не хватает.
У Энтони мелькает нехорошее предчувствие, и он говорит:
– Ты прокаженный, чьи ноги, как предполагается, я омыл. – Произнося эту фразу, он думает, что одно дело – фигурировать в истории, где он будто бы омывает ноги прокаженному, и совсем другое – мыть их в реальности.
– Да, и я благодарен тебе. Никогда не устану благодарить.
– Я думал, ты ангел.
– Неужели я похож на ангела?
– А теперь ты хочешь, чтобы я опять вымыл тебе ноги?
Прокаженный на мгновение задумывается, а потом отвечает:
– Нет, на грязных улицах они скоро снова запачкаются. Но я пришел сюда пешком из Бильбао и очень устал. Подвези меня до собора.
Энтони начинает объяснять, что его лошадь в конюшне, она расседлана и нуждается в отдыхе, но прокаженный перебивает:
– Нет, лошадью будешь ты. Я поеду у тебя на закорках. Сначала в собор, а потом мне хочется посмотреть город… Я желаю увидеть весь мир, а не только тот маленький его кусочек, который алхимик определил моим уделом. Сейчас ты думаешь, что не станешь меня возить и что нет ни одной причины помогать мне. Но я говорю, что тебе следует принять мое предложение с благодарностью, ибо твоя бессмертная душа находится в опасности проклятия и я пришел дать тебе шанс проявить истинное покаяние. Можешь считать мой вес, который почувствуешь у себя на спине, бременем своих грехов.
Тогда Энтони подчиняется, и под радостные крики прокаженного «Эгей!» они направляются к собору. Хотя им достается немало любопытных взглядов, их парочка не такая уж и странная, ибо множество людей вокруг ползут на четвереньках, а некоторые ведут больных и парализованных паломников, мечтающих получить благословение святого Иакова или даже исцеление своих недугов. Но Иаков – святой весьма воинственный. Правда, апостолом он вел в Палестине достаточно мирную жизнь, пока его не замучил Ирод Агриппа. Но после смерти Иакова лодка, в которой были только его останки, приплыла в Испанию, и он был благоговейно похоронен здесь, в Сантьяго-де-Компостела. С тех пор святой на белом коне появлялся в переломный момент таких битв, как Клавихо, Коимбра и Лас-Навас-де-Толоса, помогая христианам громить мавров. Поэтому его и прозвали Матаморос, «убийца мавров». Энтони со своим бременем проходит через Врата Славы. Интерьер собора, с его лепными раковинами гребешков, золотыми колоннами, красными подвесками, в сиянии сотен и тысяч светильников и свечей, великолепен. Энтони представляет себе убийцу-святого, обретающего все больше святости с каждым сражением, в котором он участвует. Это было бы прекрасно. Вместе с прокаженным они опускаются на колени для молитвы.
Затем очень скоро Энтони снова превращается в лошадь, и прокаженный направляет его по узким, омытым дождем улочкам. Иногда в азарте прокаженный закрывает ладонями глаза Энтони. В остальное время он
