Он вылетел из ванной, разбрызгивая воду. Но туман никуда не девался.
В коридоре шипело. Уоки-токи дразнился помехами. Свет опять погас. Саша метнулся на кухню, где оставил телефон: белый прямоугольник сливался с белой скатертью, Саша нашарил его вслепую.
Она была здесь, за спиной. Она отражалась в защищающем экран стекле. Щупальца-отростки ползли по обоям.
«Аньку забирай! Не меня! Не…»
Невероятной силы лапа схватила за волосы и подняла. Босые ступни болтались в двадцати сантиметрах над полом, капала вода, падали хлопья пены. Саша замычал от боли — слезы омыли зыбкий деформированный мир. Корни волос трещали. С хрустом тело врезалось в холодильник. На дверцах отпечаталось красное пятно.
Зазвонил оброненный телефон.
«Мама», — загорелось на дисплее.
Саша брыкался в воздухе, сучил ногами, тщетно отбивался. Щупальца обвили запястья, распяли. В живот вонзился металл. Пара лезвий проткнула кожу и жир — и стало горячо. Ножницы чавкнули, кровь хлестала из раны. В расфокусе проступило лицо. Пылающие дикие глаза изучали человека. Под их лучами мышцы ослабли, моча оросила столешницу.
Ножницы щелкнули, вырезая багровый шмат, суставчатая рука подплыла к пасти. Пиковая Дама поглотила кровавый бутон.
«Это мой пупок», — подумал Саша отрешенно.
Спина врезалась в какую-то преграду — посыпались осколки, ветер опалил голое тело, замельтешило: небо-земля-небо.
И жизнь закончилась.
18
Редкие автомобили катили по влажно мерцающей междугородней трассе. Салоны — как компактные аквариумы со светом и фигурками пассажиров внутри. Филиалы уюта в ветреной ночи. Люди спешили домой, болтали по телефонам, строили хрупкие планы. А окрест простирались холодные угрюмые леса. Пики сосен покачивались на фоне беззвездного удушающего неба. Облака проглотили луну и поливали асфальт ледяным дождем.
Антон крутнул ручку магнитолы — бессмысленная болтовня диктора сменилась энергичным свинговым проигрышем.
Дворники скребли по лобовому стеклу.
Антон был раздосадован. Как он мог даже допустить существование зеркального чуда-юда? Приколы тинейджеров, брак фотопленки, банальные сны объединить в некий заговор… мистическое преступление! Смешно же!
Нет, не смешно.
Он видел снимок из прозекторской: парящее над трупом костистое лицо. И это ни черта не брак пленки.
Он слышал щелканье ножниц в белом шуме… тех, приснившихся, с ржавой пуговкой крепления и неровными кольцами.
Разве Чижик врал, заверяя, что нет второй рации?
Не врал…
Антон ударил по рулевому колесу.
Сосны сливались в сплошной каскад черной хвои. Фантазия срежиссировала сценку: Антон бредет по лесу, а на опушке, оплетенное корягами, погруженное на треть в бурелом, стоит продолговатое растрескавшееся зеркало и что-то бьется изнутри: птица с щелкающим железным клювом.
На пассажирском сиденье завибрировал мобильник.
«Бывшая», — подсказал дисплей.
Антон сбросил скорость.
— Да?
Голос Марины дрожал. Антон съехал к обочине, притормозил.
— Что ты сказала?
Гул ветра и скрип дворников сопровождали ее слова:
— Саша погиб.
— Кто?
— Чижик.
Мозг ошалело переваривал информацию. Он же болтал с пареньком… полтора часа не прошло…
— Из окна выпал… или выбросили его.
— Ты уверена?
— Блин, да. Одиннадцатый этаж, всмятку.
Антон помассировал висок.
— Аня в курсе?
— Да. Во дворе полиция, скорая. Соседи на ушах.
Он отказывался верить. Слева прогрохотала фура, заставила вздрогнуть.
— Антон, что происходит? Два мальчика из нашего подъезда умерли. Это… что-то типа «Синего кита»?
Взгляд упал на зеркало заднего вида. За отбойником, среди лоснящихся стволов, маячила женщина. Ветки торчали вокруг ее силуэта, как рога вокруг лосиной головы. Тонкие руки шевелились, перебирали в воздухе длинными пальцами. Словно подзывали.
Антон моргнул. Едва не выпустил телефон.
«Вот ты где, сука».
Щупальца мрака ползли по взрыхленной грязи. Женщина не таилась, показывала себя.
Из динамиков просочилась далекая мелодия. Колыбельная болот и распадков, ледяных ущелий, полярной вьюги. Песня, которой мертвецы убаюкивают мертвецов в заброшенных таежных деревнях — под взором закопченных икон.
«Папочка, — говорила крошечная Аня, — в гардеробе Худое привидение». Настоящее, невымышленное привидение отступило и растворилось за растопыренными сучьями.
— Ты здесь? — донеслось из телефона. В салоне играл свинг. — Алло?
— Да, здесь. Как Аня?
— Напугана.
— Ждите меня.
Он бросил мобильник на сиденье. Минуту разглядывал черный неприветливый лес. Адаптировался в этом новом — а на самом деле древнем — мире, где из нарисованных помадой дверей выползали костлявые чудовища.
Не бред. Не сон. Не дурная шутка.
Пиковая Дама существует.
— Хорошо же, — процедил Антон, сдавая назад и разворачивая «вольво».
Деревья за окнами мелькали, как слайды свихнувшегося диапроектора, как картинки на вогнутой поверхности крутящегося зоотропа.
* * *Во дворе мигали проблесковыми маячками служебные «приоры». Отсветы скользили по ребристому цинку ограды. Полицейские беседовали с продрогшими пенсионерками.
Антон не знал Матвея, зато знал Чижика. Безвредный остолоп, вся жизнь впереди…
А Аня? Она — следующая в списке? И что это за список? Накарябанные задом наперед имена смертников: «ашас», «яна»…
Полицейский в дождевике преградил дорогу, потребовал документы. Полистал паспорт, вернул, когда из подъезда выбежали Марина с дочерью.
Аня обняла отца — впервые за долгое время. Он вспомнил, как взял ее на руки в роддоме, и сердце заныло. Теплая беззащитная девочка дышала ему в грудь, хваталась за одежду.
— Все хорошо, — сказал он. — Я никуда не уйду.
— Пап, это она. Я знаю.
— Все хорошо, — повторил Антон.
Чмокнул Аню в макушку, посмотрел на приблизившуюся Марину.
— Это же чушь, — сказала бывшая жена, терзая сумочку. — Объясни ей.
— Садитесь в машину, — скомандовал Антон.
— Зачем?
— Переночуем у меня, а там разберемся.
Он махнул в сторону «вольво». Сам направился к подъезду.
— Куда ты? — испугалась Аня.
— Садитесь в машину, — не оборачиваясь, крикнул Антон. — Я сейчас.
Из лифта пропало зеркало, и Антона это устраивало. Не хотелось видеть своего клона, навечно застрявшего за грязным стеклом. Он вдавил кнопку, и кабина поехала вверх. На полу Антон приметил треугольный осколок. Выходит, зеркало разбили. Кто-то из спектрофобов? — так мысленно он обозвал компанию Ани. Теперь и он был в их числе. Посвященный. Тот, на кого положила глаз щелкающая ножницами нечисть.
Мог ли затравленный Чижик свести счеты с жизнью? Он даже малодушно обрадовался, узнав, что Пиковой Даме нужна Анька. Или уже дома узрел нечто такое, что заставило броситься в пропасть? В многоэтажную бездну…
Осколок отражал лампу под потолком кабины. По треугольнику ползала муха. Антон наступил ботинком. Убрал подошву. Муха упорхнула вниз, в глубины осколка.
«Твои фокусы, тощая дрянь?»
Лифт выплюнул пассажира на десятом этаже. Тени бродили по лестничным клеткам, в пролетах выл ветер.
Антон позвонил. Металлическая дверь приоткрылась. Катя глянула в щель, закрыла дверь и сняла цепочку.
«Молодец, осторожничает».
Лифт, гудя, пошел вниз. Где-то залаяла собака.
Катя распахнула дверь. В атласном халате на голое тело — Антон старался не опускать взор на взгорья грудей. В присутствии Кати Антон странно тушевался.
— Прими мои соболезнования.
Катя посмотрела Антону через плечо, будто выискивала что-то в полутьме подъезда.
— Я последняя с ним разговаривала.
— Считаешь, он…
— Покончил с собой? — Катя фыркнула. — Он светился от счастья. Я поцеловала его в щеку. Здесь, на этаже. — Девушка коснулась припухших губ. — Ты знал, что он был влюблен в меня?
«А какой бы пацан в тебя не втюрился?»
Вслух Антон сказал:
— Мы уезжаем на дачу.
— О! — Лицо Кати вытянулось. — Стало быть, поверил.
— Творится какая-то фигня.
— Убийственная фигня.
— Как
