— Ты не знаешь, кто я и почему Никлаус тобой заинтересован, — неохотно последовал ответ.
— Ты благородный, умный, красивый мужчина. — Подняв голову, Катерина обольстительно улыбнулась. — По-моему, этого достаточно. — Нежно провела ладонью по его плечу.
— Нет.
— Тогда расскажи. — Мягкий поцелуй в щеку.
— Ты проклянешь тот день и час, когда нас повстречала.
На мгновение Элайдже показалось, что в глазах Катерины мелькнул холодный отсвет солнца во льду, но в следующую секунду его сменил вулканический жар.
— Если ты будешь со мной, я все тебе прощу. – Она прижала свой лоб к его. Прошептала: – Пожалуйста, любимый, открой мне нашу тайну.
</p>
Я знаю, кто ты есть.
Я знаю, что нас ждет.
Точно знаю, что нас ждет...
<p>
И он ей рассказал. Все. Ничего не утаив. Про то, что является вампиром и что она, Катерина, двойник Татии, той девушки, которую он и Никлаус когда-то очень любили. Про Майкла, мать, немного об оборотнях, о том, как он стал частью тьмы. Рассказал как появляются другие вампиры. Напоследок оставил лишь то, что Катерина необходима его брату в качестве одного из «ключиков» снятия проклятия полумесяца. И про необходимые для обряда ингредиенты.
— Он меня убьет, — обреченно и напугано произнесла Катерина. Подняла на Элайджу глаза, полные ужаса. — А если ты и я сбежим, вместе? — в тихом голосе затеплилась надежда. — Мир ведь огромный!
— Нет, Катерина, — хриплым голосом ответил Элайджа. — От Никлауса невозможно скрыться. Он все равно нас найдет.
— Найдет... — эхом повторила Катерина и задумалась. Она была сосредоточена, отчего черты ее лица стали резче. Сердце Элайджи точно когти оборотней начали рвать на куски. — Выходит, это наша последняя с тобой ночь. — Катерина попыталась улыбнуться, но ее улыбка вышла жалкая и скупая.
— Я поговорю с Никлаусом, — решительно заявил Элайджа. — Безусловно, его трудно, практически невозможно будет переубедить подождать другого двойника. Но я сделаю все, что в моих силах и за пределами их, чтобы тебя уберечь. Но сбегать, как крысы от коршуна, мы не будем. Даю тебе слово, я защищу тебя.
— Я не хочу, чтобы из-за меня вы с братом стали врагами, — немного погодя, неуверенно произнесла Катерина. — Не желаю, чтобы ты подвергал себя опасности! — она заключила лицо Элайджи в свои руки. — Моя любовь к тебе сильнее, чем жажда жизни!
— Ты самоотверженная девушка. — Горькая улыбка. — Как принцесса из сказки. Чистая и добрая... Не волнуйся, Катерина, — поцелуй в кончик носа, — я не уроню тебя в омут смерти.
Катерина кивнула. Вымучено улыбнулась.
— Я люблю тебя, — прошептала она и теснее прижалась к Элайдже. — И всецело доверяюсь. Но обо всем этом подумаем завтра. — Доверчивый и робкий взгляд. — Хорошо? — она коснулась губ Элайджи своими.
</p>
Полетела душа через край напролет,
Говорят, хороша царевна живет.
Над землей не спеша мимо туч, мимо бед
Полетела душа за нею на свет.
<p>
По венам хлынула горячая кровь. Дымка возбуждения поддернула глаза. Она целовала его, и он тонул в жаре ее чувственности. Его пальцы одновременно и требовательно, и как можно мягче начали хаотично сжимать ее округлую грудь, тонкую талию, хрупкие бедра. Воздуха становилось все меньше. Внизу живота вспыхнуло пламя. Желание запульсировало в каждой клеточке тела. Катерина обняла Элайджу за шею и запрокинула назад голову, позволяя ему оставлять влажные дорожки на ее шее. Волна женских волос шелком упала за спину на его руки.
Опиум.
Атласное темно-синее платье туманом легко им под ноги.
Подняв Катерину на руки и не прекращая целовать, Элайджа прошел в спальню. Тени от свечей причудливо плясали на стенах. Из приоткрытого окна тянуло ароматом жасмина — вязким, дурманящим, будто перед грозой.
Отрывистый шепот непроизвольно срывался с влажных губ Катерины. Он был мольбой — тихой, но страстной просьбой о ночи любви, полной волшебства и сладкого дурмана. Перед взором Элайджи все померкло. Исчезло. Существовала лишь она — его мечта, ставшая реальностью, находящаяся в его объятьях. Все тревоги, печали ушли на второй план. За спиной будто выросли крылья, а мускулы налила небывалая сила, коей не было прежде у него. Теперь он точно знал, он будет бороться до последнего, но не отдаст свою любовь.
Пальцы Катерины вцепились в волосы Элайджи. С губ сорвался медовый стон.
Полет...
</p>
***
<p>
После сказочной ночи Катерина прошептала Элайдже на ухо о том, как сильно она его любит и что с ним не боится абсолютно ничего. Он ее рыцарь. Ее защитник. Ее крепость. Положив голову Катерины себе на грудь, Элайджа, слушая тихое дыхание любимой, решил, что с утра он всенепременно найдет способ, как убедить или же заставить Никлауса отказаться от своего плана. Одна дерзкая идея уже была у него на уме. Связанна она была с Викторией. Элайджа намеревался предложить ей сделку, в которой ведьма обязалась бы сохранить жизнь Катерины, он же, в свою очередь, преподнес бы ей кинжал. То самое особое могущественное оружие, способное с помощью пепла определенного дерева усыпить любого сраженного им древнего. Проблема состояла в том, что такие кинжалы были у Клауса. И где тот их хранил было ото всех тайной. Но, по размышлению Элайджи, столь сильная ведьма, как Виктория, если ведать, что искать, вполне могла узнать месторасположение опасного оружия и сказать ему об этом. Далее, дело оставалось за малым. Выкрав один кинжал, убедить Никлауса, что повинен в преступлении Тревор. Он уже давно смотрел на Клауса недружелюбным взглядом из-за того, что тот завладел вниманием любимой им Катерины. Поэтому все складывалось для созревающего плана Элайджи весьма удачно.
Он понимал, что сделка весьма опасна, ведь есть шанс, что Виктория может обмануть и направить колдовское лезвие против него самого. Однако Элайджа готов был рискнуть, ибо любовь того стоит.
С этими думами он провалился в глубокий сон, где вначале он видел Катерину, облаченную в белоснежное платье. За высокими окнами падали пушистые хлопья снега, в просторном же зале трещали поленья в камине, где-то звучал трогательный дуэт виолы и клавесина, с томно вздыхающей арфой. Он держал любимую, улыбающуюся ему девушку, в своих крепких руках и кружил с ней в танце, и их обступало счастье одно на двоих. Мгновение, и вдруг все, что было белым, обернулось красным. Солнце упало, и сгустилась тьма. Счастливая греза исказилась в кошмар, в котором Катерина из милой и ранимой девушки превращается в дьяволицу, Клаус умирает, а Майкл стоит напротив него и смеется, говоря, что они — его дети — прокляты, что они — это твари, недостойные любви, их надо
