Последний пункт она решила пока мысленно отложить. До восемнадцатилетия тех детей оставалось еще два дня, и хотелось надеяться, что за это время не случится никаких катастроф на воде и спасать подрастающее поколение не придется. Да, надо отпустить ситуацию. Выбросить это из головы. К черту. Пусть будет проблема для будущей Фостер.
Урчание в животе напомнило, что нынешняя Фостер вряд ли вытерпит еще полчаса в ожидании веганских булочек.
Она поспешила по коридору, заглянув в комнату Тейта, прежде чем спуститься вниз. Конечно, его уже и след простыл. Кровать была застелена, и всюду царил идеальный порядок, как если бы каждое утро его наводил какой-то волшебник. Вот бы Фостер капельку этой магии! Она почти вприпрыжку сбежала с лестницы, наконец-то ощутив прилив сил. Темнота комнаты соскользнула с нее, как ненужный покров, и солнечный свет, отражавшийся в зеркалах, разбрасывал смешных зайчиков по полу и стенам, целуя ее обнаженную кожу.
– Яичница, – произнесла она с бодрой решительностью. – Я пожарю яичницу, пока не приехала Сабина и не высказалась по-вегански неодобрительно о моем жизненном выборе. – Она бросилась на кухню и, схватив миску из шкафа, сунула ноги в кеды. – И этот выбор никак не связан с курами, которые разбудили меня своим кудахтаньем, – сказала она, обращаясь к некоему внемлющему ей божеству. В ней говорила не досада. Это подавал голос желудок.
По дороге к курятнику Фостер остановилась, размахивая руками – и миской – над головой в попытке привлечь внимание Тейта с другого конца широкого пастбища. Куда там! Он был поглощен своими лошадьми. Во всяком случае, все упорно называли их именно так, хотя ее по-прежнему трясло от одного вида этих гигантов. Она вздохнула и продолжила свой короткий путь к куриным квартирам. Для Фостер эти две кобылы навсегда останутся динозаврами, а те, кто скачет на них верхом, – сумасшедшими.
Фостер подошла к курятнику – милому домику, обшитому бледно-серым сайдингом, с белыми ставнями и полностью огороженной территорией двора, где его обитатели могли заниматься своими куриными делами без страха быть съеденными каким-нибудь хищником. Внешне он напоминал игрушечную версию главного дома, к чему и стремился Финн, когда строил его. И домик действительно получился славный. Куда симпатичнее подавляющего большинства мотелей, где останавливались они с Корой. Но в тех «курятниках» жили не куры.
– Привет. Здравствуйте. Салют. – Фостер пригнулась, тихонько ступая на цыпочках к маленькой и открытой двери курятника. Она осторожно помахала сонным наседкам, высиживающим яйца в гнездах. – Как дела? – Фостер поставила миску на пол и вытерла вспотевшие ладони о шорты. – Ну, я просто возьму немного яиц, если не возражаете. – Она неуверенно полезла в гнездо.
– Квах! – Курица взмахнула крыльями и, казалось, вдвое увеличилась в размерах.
Фостер отдернула руку, прежде чем наседка успела заклевать ее до смерти.
– Прошу прощения, мэм. Извините. – Она заправила волосы за уши и присела на корточки. – Просто так получилось, что вы сидите кое на чем, что мне очень нужно.
Курица коротко кудахтнула в знак протеста.
– Но, видите ли, именно поэтому мы вас здесь и держим… чтобы брать яйца. Я имею в виду, можно, конечно, долго спорить, что появилось первым – курица или яйцо, – но если предположить, что они появились одновременно, и вы как курица могли бы подумать, хм, наверное, я должна сидеть на нем, но я как человек говорю, что вам вовсе не нужно это делать. Я возьму на себя эту обязанность и… высижу его. Ну, знаете, чтобы вы передохнули.
– Пытаешься объяснить этой курице, почему ты хочешь забрать яйца?
Фостер почти расслышала, как сардонически изогнулась бровь Сабины.
– Нет. – Она подхватила миску и поднялась с пола. – Мы просто поговорили… за жизнь.
Сабина прогнала спокойным взмахом руки пчелу, жужжавшую возле замысловатой прически в стиле принцессы Леи.
– Ну да, я так и поняла. – Ее гладкая бровь поднялась еще выше.
– Э-э, булочки? – Фостер перевела взгляд на руки Сабины, но вместо пакета с булочками она прижимала к груди iPad. – Где они?
– На кухне. Я оставила их там и пошла за тобой.
У Фостер потекли слюнки.
– Они сегодня с шоколадной крошкой? Боже, как я люблю, когда ты делаешь их с крошкой.
– Начинается. – Сабина протянула ей iPad. – Все утро я ломаю голову над этим, как бы помягче выразиться… но, думаю, не зря говорят, что из дерьма конфетку не сделаешь.
Фостер не могла заставить себя взять в руки планшет. Она не хотела, чтобы это оказалось реальностью. Нет, это не могло происходить наяву. Всего лишь несколько минут назад она говорила себе, что не будет думать о тех детях, что, возможно, все обойдется – что доктор Рик, Хренастическая четверка, весь мир оставят ее и ее новую семью в покое.
Сабина подошла к Фостер и нажала треугольную кнопку, сердито посверкивающую из глубины темнеющего экрана. Фостер безмолвно уставилась на разноцветный вихрь, внутри которого вращались пурпурные, красные, оранжевые и желтые потоки.
– Привет, Сабина! – Тейт чмокнул Фостер в щеку и дружески приобнял Сабину. – Финн кормит зверинец, но сказал, что тут какое-то важное дело, поэтому я…
– Началось. – Фостер смахнула со щеки непрошеную слезу, прежде чем ее заметили Тейт или Сабина. – Выдвигаемся в Техас. – Она передала iPad Тейту, который снова стоял рядом с ней. – В Галвестон, если я правильно прочитала карту.
– Нет, нет, этого не может быть. – Тейт растянул пальцами картинку на экране, увеличивая масштаб.
– Фостер права, – сказала Сабина. – Вихрь не очень большой, даже наоборот – маленький, мощный, смертоносный и полностью сконцентрированный на своей траектории. Он движется прямо на Галвестон.
– Фостер, – произнес Тейт почти шепотом и сделал глубокий вдох, прежде чем продолжить. – Там… э-э… – Он отвел взгляд, и ее сердце забилось пойманным в ловушку светлячком. Оно дико колотилось, пытаясь вырваться из грудной клетки, и замерло, лишь когда наступило осознание.
– Мне нужно тебе кое-что сказать.
Светлячку больше некуда лететь.
– Я должен был сказать это сразу…
Свет потускнел – жучок потерял всякую надежду.
– Ну, мне не следовало скрывать это от тебя.
Все темнее. Темнее. Темнее.
– Я не должен был лгать тебе.
Полный мрак.
23
ЕВА– Вот и он, – еле слышно произнесла Ева, когда старик вошел в «Корнер Кафе». Матфей, Марк, Лука и Ева выбрали столик, откуда хорошо просматривалась входная дверь маленькой кофейни. В газетной вырезке не уточнялось, в какое время старик Боуэн завтракает каждый день, так что четверка караулила его с самого открытия кафе – с шести утра. Сначала они болтались на парковке, стараясь не привлекать внимания, а около половины восьмого у Евы лопнуло терпение, и они зашли внутрь. К счастью, ждать пришлось недолго, потому что ровно в восемь утра Боуэн вошел в кафе с книгой под мышкой и приветливой улыбкой на лице.
Ева подалась вперед и понизила голос.
– Ладно, ешьте медленно. Нам нужно подгадать время так, чтобы уйти, когда официантка принесет ему счет. К
