Итак, в лучшем случае выдвигается некто, испытывающий ко мне легкую благодарность за то, что я избавил его от конкурента. В худшем случае я убью девочку, которая не сделала ничего плохого. Ну, не считая того, что приговорила меня к смерти.
Харрекс снова меня ударил – не сильно, просто чтобы напомнить мне, что я всё ещё тут.
– Её величество задала тебе вопрос, изгой. Отвечай.
Я потряс головой, пытаясь вспомнить, о чём она говорила.
– Простите, ваше величество, я отвлёкся.
В комнате снова засмеялись.
– Я спросила, почему вы сделали то, что сделали, господин Келлен, – сказала королева.
– Вытер кровь флагом?
Я посмотрел на пятна на своей потрёпанной путешествиями одежде.
– Я не хотел испачкать свою лучшую рубашку. Они дорогие, знаете ли.
– Я говорю о человеке, которого вы убили.
Высокая наставница с каштановыми волосами шагнула из-за трона.
– Ваше величество, у вас сегодня много уроков. Вы должны быстро покончить с этим делом.
По всем общепринятым меркам наставница казалась красивой женщиной, пока я не заметил, с каким выражением лица она на меня смотрит. После чего она очень быстро стала по-настоящему уродливой.
– У меня всё ещё есть вопросы к господину Келлену, – слегка нерешительно ответила королева.
Мужчина повыше наставницы, чьи редеющие седые волосы противоречили его телосложению солдата, положил руку на спинку трона.
– Ваше величество знает, что если нам приходится задерживаться, уроки обычно становятся более… трудными.
На его лице играла искренняя улыбка.
Королева быстро взглянула мне в глаза. Это было странное, инстинктивное движение, как будто она надеялась на поддержку. «Эй, не смотри на меня, девочка. Мне плевать, насколько трудными они делают твои уроки арифметики».
Она взяла себя в руки.
– Тем не менее, наставник Кореш, таков мой королевский долг и прерогатива – позаботиться, чтобы смертный приговор соответствовал преступлениям обвиняемого.
Мужчина снял руку с трона и шагнул назад. Он всё ещё улыбался, но не по-настоящему, если вы понимаете, что я имею в виду.
Я кашлянул.
– Отвечая на ваш вопрос, ваше величество: я сделал то, что сделал, потому что полагал это адекватной ответной мерой.
Теперь королева глядела на меня широко раскрытыми недоверчивыми глазами.
– Вы оборвали человеческую жизнь из-за игры в карты, господин Келлен. Это вряд ли адекватная ответная мера на игру!
– А, – только и сказал я.
– Что?
– Правильно ли я предполагаю: хотя у вас, похоже, нет недостатка в наставниках, но наставника в картах нет?
– Вы правы, господин Келлен. У меня нет наставника в картах. А почему он должен у меня быть?
– Просто потому, что карты – не игра.
– И что же они такое, если не игра?
– Они – карта мира, ваше величество. Предсказание будущего. Переговоры между воюющими государствами. И всем нам приходится играть теми картами, которые нам выпали.
– Что ж, это, похоже, важные сведения для королевы.
И снова беспокойный танец её глаз, но лишь на короткий миг. Потом я увидел нечто совершенно другое – выражение, неожиданное для лица маленькой девочки: у неё был вид игрока, который собирается блефануть перед другим игроком. Она повернулась к Корешу и двум женщинам за троном.
– Учёные наставники, есть ли среди вас тот, кто учит играм в карты?
На сей раз ответила госпожа с каштановыми волосами:
– Ваше величество, мы – наставники королевского дома. Мы не играем с куклами, мы не читаем сказок и не развлекаемся картами.
– Вашему величеству следует подумать о своих уроках, – сказала светловолосая наставница.
Она была чуть младше остальных и, в отличие от своих коллег, говорила так, будто искренне заботилась о королеве.
– Ваши наставники дерзкие, – сказал я. – Удивляюсь, что вы не приказываете их высечь, ваше величество.
– Похоже, они и наполовину не такие дерзкие, как вы, мастер картёжник.
Я пожал плечами.
– Мертвецу не нужны хорошие манеры. Но, если ваше величество желает, я буду счастлив высечь любого вашего подданного, которого вы считаете заслуживающим порки. О, я даже мог бы порекомендовать, чтобы мы начали с этого моего друга, маршала Харрекса. Конечно, если вы не предпочитаете, чтобы я сперва высек ваших наставников, что тоже было бы неплохо.
– Убейте этого дурака! – закричал седовласый наставник Кореш маршалам за моей спиной.
– Ах, – сказала королева – мягкое и спокойное противопоставление гневу наставника, – вижу, вы не совсем понимаете наши обычаи, господин Келлен.
– Не понимаю, ваше величество. Неучёному изгою вроде меня сдаётся, что ваш наставник только что пытался перечить своей правительнице. В большинстве мест, где я бывал, это сочли бы изменой.
– Да, я понимаю ваше замешательство, – сказала королева. – Вы не знаете, что королевские наставники не подлежат никакому наказанию со стороны нашей императорской персоны.
Я посмотрел на неё, чтобы убедиться – она не шутит. Моя бывшая наставница-аргоси, Фериус Перфекс, раньше говорила мне о чём-то подобном, обучая обычаям мира, но я всегда считал: это просто разновидность дароменской брехни о справедливости и хорошем правлении, маскирующая тот факт, что правители обычно делают всё, что захотят.
– Вижу, вы относитесь к моим словам с недоверием, господин Келлен. Но уверяю вас, это правда. В конце концов, разве могут королевские наставники дать образование юному монарху, если им приходится бояться наказания за то, что они назначили уроки или осудили плохо сделанное задание?
– Итак, троица там, позади вас, стоит превыше закона?
Королева покачала головой.
– Нет, ни один гражданин не стоит превыше закона. По правилам наставник может быть уволен, как только мне исполнится тринадцать, или если за его увольнение выскажется четыре пятых аристократов при моём дворе. В этот момент он теряет право на особую защиту.
Я посмотрел на трёх наставников позади королевы. Не похоже, чтобы их слишком беспокоила такая возможность.
– Простите, ваше величество, но мне трудно вообразить, чтобы четыре пятых любой группы людей смогли сойтись на том, что солнце светит.
Кореш шагнул вперёд, снова опустив руку на спинку трона – так, будто трон принадлежал ему.
– Это для того, чтобы позаботиться о должном образовании юного монарха, ты, высокомерный дурак из приграничья. Ты можешь вообразить народ, которым правит невежественное и недисциплинированное дитя?
– Я думал, её величеству больше двух тысяч лет.
Королева заговорила раньше остальных:
– Моя душа и вправду является душой первых дароменских королей и королев. Но мое тело и… некоторые это оспаривают… мой разум – всё ещё тело и разум маленькой девочки. Поэтому мне нужны наставники, и они должны иметь определённые… дискреционные полномочия.
Она быстро потёрла край своего рукава. На мгновение показалась маленькая часть её левой руки. Под розовым
