– Спасибо, что пришли, – сказала она.
Её старый слуга лежал на каменном ложе в позе упокоения, принятой в Дароме: руки на груди, одна поверх другой, между руками – единственный красный цветок в знак приветствия предкам, когда он с ними воссоединится.
– Он был стар, когда я была ещё ребёнком. – Мариадна протянула руку и легко прикоснулась кончиками пальцев к губам мертвеца. – Сейчас он кажется не старше, чем тогда.
Она повернулась ко мне.
– Вам нравился Эррас, господин Келлен?
Я кивнул.
– Насколько я успел его узнать. Он вёл себя храбро, когда напали на карету, ещё храбрее, когда атаковал Леонидаса, и, похоже, любил вас больше всего на свете.
Мариадна кивнула.
Некоторое время мы стояли молча, потом она протянула мне маленький листок бумаги.
– Я нашла это у него в кармане.
Я взял записку и развернул. В ней были лишь две короткие строки: «Продан Келлену, наставнику в картах королевского двора – один язык мертвеца. Оплачено полностью».
– Вы это читали? – спросил я.
Она покачала головой.
– Мне всё равно, что там написано. Я знаю Эрраса достаточно хорошо, чтобы понять, какие у него могли быть намерения… Подтолкнуть вас к сражению с Леонидасом.
Графиня повернулась ко мне.
– Я не хочу, чтобы вы сражались.
«Да. Я тоже».
– Теперь здесь немногое зависит и от вас, и от меня, – сказал я.
Она положила руку мне на плечо.
– Бегите. Вы можете бежать. Я не хочу, чтобы на моей совести была ещё чья-то смерть. Я подожду, пока Тасию освободят, и дам ей всё необходимое для того, чтобы уехать из страны и начать новую жизнь. А потом сообщу генералу Леонидасу, что выйду за него замуж, когда ему будет угодно, и сама начну новую жизнь.
– Вы позволите ему вас запугивать и принуждать к замужеству?
– Я тоже временами бываю задирой. Я могу постоять за себя, когда нужно. Возможно, Леонидас и я лучше подходим друг другу, чем сами осознаём.
– Если вы в это верите, графиня, вы сошли с ума. Я встречался с людьми вроде Леонидаса. Как только он получит вас согласно условиям брачного договора, ваша жизнь превратится в ад, вы сами знаете.
– Возможно. Но, как вы много раз давали понять, это не ваше сражение.
– Конечно же моё, – сказал я. – Мне нравился старик. Мне не нравится Леонидас. Мне не нравится, что он получит то, чего добивается.
– А какая вам будет разница, если вы погибнете? При всём своём прихорашивании и позёрстве, Леонидас – грозный воин.
– Леонидас – задира, – сказал я. – А меня избивали, травили и сажали в тюрьму больше раз, чем я могу сосчитать. Я знаю задир. Я знаю, как они думают, и знаю, как их победить.
Я говорил с уверенностью, которой не чувствовал. По правде говоря, я сомневался, что Леонидасу хватит глупости позволить мне использовать в поединке магию, и он имел право мне её запретить. У меня имелся такой же выбор – я мог отказать ему в праве орудовать мечами или ножами, но тогда он просто убьёт меня голыми руками. Моя уверенность в себе не возросла, когда в комнату вбежал Рейчис.
– У нас неприятности, Келлен. Я только что из лагеря Леонидаса. У него есть маг-голокожий. Истинный маг.
Что за бессмыслица? Зачем Леонидасу маг джен-теп? Генерал был слишком высокомерен, чтобы сидеть сложа руки и допустить, чтобы со мной бился кто-то другой.
– Что ещё ты видел?
– Не многое. Но сомневаюсь, что ты захочешь сражаться с тем магом. Он послал людей на поиски ораксианского корня.
– Что он говорит? – спросила Мариадна.
– Ничего важного, ваша милость. В окрестностях ведь немного ораксианского корня?
Она рассмеялась.
– Ораксианского корня? На холмах вокруг его полно. Мы могли бы накормить им целую армию, не будь он таким отвратительным на вкус.
«Проклятие».
– Вряд ли они собираются его есть. Некоторые кланы магов джен-теп используют корень для усиления щитовых заклинаний.
По лицу Мариадны было видно, что она испугалась.
– А вы способны… Я имею в виду, вы сможете вашим заклинанием пробить один из таких щитов?
– Понятия не имею. Леонидас стеснён в средствах?
Она покачала головой.
– Военные офицеры получают немного, но у Леонидаса, похоже, всегда столько денег, сколько ему нужно.
– Тогда – нет, я не смогу пробить щит его мага.
– А создать собственный мистический щит, чтобы закрыться от меча Леонидаса?
Рейчис фыркнул.
– Он может создать распрекрасный щит, если надо закрыться от лёгкого ветерка.
Мариадна перевела взгляд с белкокота на меня.
– Что?
– Я не очень сильный маг, графиня.
Я вытянул правую руку, закатал рукав и показал ей свои татуировки.
– Большинство щитов создаются с помощью магии железа или огня, но я не могу вызвать ни ту ни другую.
Я послал свою волю в татуировку дыхания и сумел добиться от неё слабого голубого мерцания.
– С помощью магии дыхания, небольшого везения и огромной головной боли я могу создать другой вид щита, но он слишком слаб, чтобы противостоять клинку или молнии.
– И вы считаете, что другой джен-теп…
Я кивнул.
– Кого бы ни нанял Леонидас, у его мага могущества более чем достаточно, чтобы выполнить свою работу. Во время боя генерал заставит мага окружить его щитом. Леонидас не только убьёт меня, но и покажет своим войскам, что не боится магии. Проклятие, он, наверное, хочет, чтобы я ударил его взрывом, ведь тогда он будет казаться одним из неуязвимых полубогов из старых дароменских легенд. Этот маг по приказанию Леонидаса окружит его настолько сильным щитом, что я вряд ли даже…
«О, предки. Есть хоть малейший шанс, что такое может сработать? Ведь план настолько глуп, что даже Фериус Перфекс уклонилась бы от него».
– Келлен? – спросила Мариадна.
«Пошло оно всё. Обман, трюки и грязная магия. Всегда придерживайся своих сильных сторон».
– Графиня, вам нужно отдохнуть, – сказал я наконец. – Я останусь здесь с Эррасом до рассвета.
Её глаза встретились с моими.
– Ещё не поздно сбежать. Эти заботы… мои заботы, не ваши. С моей стороны было бы дурно ожидать, что вы взвалите их на себя. Леонидас не имеет себе равных на поединках, и у него за спиной сорок человек. Нет никакого позора…
– Я в некотором роде эксперт по позору, графиня. Теперь, если вы не возражаете, мне нужно подготовиться.
Губы Мариадны зашевелились; она как будто собиралась ещё что-то сказать, но потом просто кивнула.
– Вам надо медитировать, я понимаю.
Она поднялась на цыпочки, поцеловала меня в щёку, повернулась и ушла. Этот простой жест странно тронул меня.
– О, разве это не милейший поступок? – просвистел Рейчис.
– Ты довольно бодр, учитывая, что меня вот-вот убьют и ты в результате станешь ручной выдрой Леонидаса.
– Может, если мы скажем ему, как ты мил с графиней, он тебя простит.
Я попытался пнуть белкокота, но тот отскочил.
– Убирайся, – сказал я. – Ступай в холмы и добудь нам ораксианский корень.
Рейчис сморщился.
– Я? У штуки кошмарный вкус, а мне придётся нести её во рту.
– Просто иди, Рейчис. Пока
