за ней. Он взлетал. А ещё были другие тени. От них веяло холодом. Странно, ведь у Артура уже не было тела, но глядя на эти две тени, которые не были безумны, которые не погрузились в свои воспоминания, а двигались, как будто что-то отыскивая, он чувствовал ледяной ветер. Эти тени подходили к живым, к зевакам, столпившимся за красно-белой ленточкой, становились перед людьми или позади них и что-то им кричали. Они махали руками, злились, потом вдруг начинали плакать и молить. Они шептали им, словно живые могли их услышать. Один мужчина как будто почувствовал шёпот и почесал то место, где, прислонившись к его голове, шептала тень. Полностью фразы расслышать было нельзя, только отдельные слова: что-то про уродов-милиционеров, про бесполезные смерти и ненависть. Про то, что нужно им всем показать, нужно отомстить, а иначе всё бесполезно. Причём тут милиционеры? Артур не мог понять, зачем эта тень беснуется и старается заставить прохожего сделать глупость. Она требовала, чтобы парень напал на толстого ГАИшника, прохаживающегося перед лентой, и ударил его. Они ведь такие мерзкие и жадные люди. Их надо наказать. Артур слушал этот шёпот ненависти всего пару минут, а потом отвернулся. Не это сейчас его волновало. Он вдруг всем телом или видимостью тела понял, что он умер. Нет, не сжало болью сердце и желудок не свело судорогой, ноги не подкосились и мурашки не побежали по спине. Нет, он эмоционально испугался, как люди пугаются во сне. Да, он действительно умер. Это нельзя было повернуть вспять, нельзя исправить. Это – не сломавшийся телефон, который можно было взять и починить. Всё, обратной дороги не было. Он мёртв, и его мечты о хорошей жизни умерли вместе с ним. Нет, не всё умерло. Он чувствовал боль, память накатывалась на него бульдозером. Она так давила… Он вспомнил всё. Каждую секунду своей жизни и то, что иногда терзало его воспоминаниями в ночи, а сейчас просто обжигало – подлые делишки. Те самые, которые, как он думал, он давно похоронил в памяти и забыл. Эти мысли приходили к нему перед завесой сна, как уколы совести. Нет, ничего не забылось, просто ждало своего часа. Страх, ужас – вот что накатывалось на Артура. Он вспомнил Свету, с самого первого дня, как познакомился с нею. Как он одолжил у неё на днях пятьсот гривен и сегодня вот двести, и обещал, что вернёт, хотя вовсе не собирался этого делать. Света, странная женщина, которая так его любила. Она любила его такого, каким он был на самом деле. Перед его глазами возник её образ. Он видел её в комнате, вытирающую украдкой слёзы и смотрящую на себя в зеркале. Ей было плохо, она страдала, но только сейчас он понял, почему она плакала. Из-за чего, скорее – из-за кого. Если раньше он легко отгонял от себя эти мысли, в конце концов, мог заглушить их водкой, то сейчас никуда нельзя было от них деться. Это из-за него она плакала. Это он наносил ей в сердце кровоточащие раны, но она лечила их любовью и надеялась, ждала. Волна горя накатилась на него, и он едва не заплакал. А он ведь не мог плакать. Артур завыл, его душила мысль, что он обидел такую девушку. Она ведь его так любила. А он, что сделал он? Он любил Аню, Очаровашку, и при этой мысли жажда влечения к ней пронзила его с ног до головы. Тоска и мысли о Свете угасли. Их словно выключили, а следом пришли иные эмоции. Очаровашка. Это было ещё больнее, чем воспоминание о Свете. Несбыточные мечты, желания. Они жгли другой болью. Завистью, что кто-то другой будет рядом с ней в постели, кто-то другой поднимет на руки её ребёнка. Это будет не он! Кто? Ненависть появилась внутри Артура и начала сжигать его. Он дёрнулся и сжал кулаки, точь-в-точь, как тот грабитель, который по-прежнему пытался вынести деньги из разбитой инкассаторской машины. – Осторожней с мыслями, они могут свести тебя с ума, – перед Артуром появился парень. Он просто шагнул из тени, до этого невидимый, а сейчас материализовавшийся. Он был одет в осеннюю куртку, старые джинсы, его ноги были обуты в синие кеды. На шее виднелся воротник светлой рубашки, которая была застёгнута на самую последнюю пуговицу, а сквозь расстёгнутый замок куртки проглядывался овал серого потёртого джемпера. И, в отличие от других теней, он казался материальным. – Тебе надо успокоиться. Перестань думать, перестань вспоминать, просто смотри. – Не трогай меня, мне сейчас не до этого. – Конечно, твои мысли из прошлого сжигают тебя. Они могут свести тебя с ума. – Мне плохо… – Да, поэтому просто смотри на мир вокруг тебя, постарайся ни о чём не думать, просто смотри на мир вокруг себя, познавай его. Это поможет тебе. Он взял Артура за руку. Рука незнакомца была ни холодной, ни тёплой. Он ощущал её, но не мог понять, что именно он чувствует. Плотность, разве что. Невольно взглянув на свою руку в руке незнакомца, Артур с ужасом увидел, что она начала терять живые краски, становясь полупрозрачной. Это длилось с секунду, а потом вновь всё вернулось обратно. Хотя нет. Кожа руки стала странной, словно мраморной, как у грудничка, она как будто таяла. А вот рука незнакомца была по-прежнему чёткой и не теряющей цвет. Незнакомец сжал кисть Артура, и его рука опять начала терять плотность. От ужаса Артур задрожал. – Моя рука, что с ней? Она тает! – Тише, не надо так переживать. Слишком быстро ты теряешь контроль над собой. Ты кого-то убил? – Я? Нет, – выдохнул Артур. Парень внимательно посмотрел в глаза Артуру. У него были странные глаза и странный взгляд. На голубом фоне радужных оболочек отсутствовали точки зрачков. Радужка была, а зрачка не было, просто голубое пятно. – Вижу, что нет, иначе я бы к тебе не подошёл. Но душа твоя черна. Подленький ты был при жизни человечек, – парень улыбнулся. – Кстати, меня зовут Женей. – Артур, – машинально выдохнул Артур в ответ. – Итак, Артур, ты совершил Переход. Ты ушёл из физической жизни и пришёл в астральную. Тут есть свои законы. Для начала тебе нужно свыкнуться с мыслью, что тела больше нет, а значит всего, что с ним связано, тоже нет. – Но я… – Забудь всё, что физически с ним связано. Тела больше нет. Еда, питьё, тепло или холод
Вы читаете Храм жизни (СИ)
