— Думайте, что хотите, обвиняйте. Я больше не стану ненавидеть, не отвернусь от Майенн в себе. Вы спрашиваете, как я оправдываюсь? Никак. Мне не нужны оправдания, я отвечаю не перед вами, не перед Храмом.
И закончила она, как могла бы закончить молитву:
— Только перед Госпожой моей в Пламени.
В пламени, которое всегда было с ней. Которое никогда от нее не отворачивалось, потому что было, как сама Майенн — способным и согреть, и сжечь заживо.
Вейн смотрел на нее, перестав улыбаться. И Силана наконец-то чувствовала, что сильнее. Сильнее, чем обвинения жриц, и интриги Вейна, и горе, и ожидания, которые не оправдались.
Сильнее, чем собственная ненависть.
***
Все замерло, зависло в шатком равновесии, будто время застыло. А потом пошло заново, уже немного иным.
— Готов поспорить, Вейн, совсем не такого ответа вы ожидали, — довольно, как-то слишком довольно вмешался Каро, и Силана почувствовала, как внутри от его слов разливается тепло. Но тут он добавил. — Вы, Силана, только про закон не забывайте. А то ни пламя, ни любовь к Майенн вас не спасут.
Он как-то умудрился одной фразой полностью разрушить момент, так что ей даже за себя стало немного неловко:
— Простите, я и не собиралась… ничего нарушать.
— Вот и отлично, — он небрежным жестом оправил манжеты. — Должен признать, эффектная получилась встреча. Столько потрясений и драм вокруг веры. Я обвиняю, вы, Вейн, обвиняете. Все всех обвиняют.
Силана почувствовала, что краснеет.
— Не смешно, — сухо заметил Вейн.
— О, нет. Наоборот, — Каро снова оглядел жриц. — Очень весело. Столько глубоких слов о вере. Жаль, что я к ней абсолютно равнодушен. Мои дела, как вы и говорили, очень приземленные. И вообще не касаются веры, — он усмехнулся Верховной в лицо. — Вы пытались обманом получить у моей родственницы деньги и начали травить других алых жриц. Ну так вот у меня для вас новости, официально от имени короля. Раз алые жрицы больше не имеют к Храму отношения, король признает их отдельным магическим культом. И этот культ обязан подчиняться только закону. Так что любой, кто попытается причинить вред алой жрице — под предлогом правил Храма, человеческой морали, да хоть полнолуния — будет отвечать по всей строгости. Понимаете, о чем я?
Верховная побелела, будто полотно. Бросила беспомощный взгляд на Вейна, но тот смотрел только на Каро. Прищурившись, и оценивая.
— Молчите? — спросил Каро у Верховной. — Правильно молчите. Потому что вы тронули, и не раз. И алые жрицы из-за вас пострадали. А значит, если это всплывет, будете объясняться с палачами.
Верховная только тогда начала его бояться — только после этих слов увидела то, что Силана поняла еще в первую их с Каро встречу: он был чудовищем. И он умел добиваться своих целей.
— Чего вы хотите? — тихо, но ее услышал весь зал, спросила Верховная.
И все — от самой юной жрицы до Вейна с Силаной — в тот момент поняли, что Храм проиграл.
— Чтобы вы выгнали Вейна из зала прямо здесь и сейчас, — жестко, спокойно сказал ей Каро. — Чтобы оборвали с ним всякие контакты, и не сомневайтесь, я прослежу за этим. Чтобы сняли с Силаны все обвинения, и оставили в покое алых жриц. И чтобы всегда помнили, что я в любой момент могу стереть ваш Храм в пыль.
Верховная сглотнула, на мгновение прикрыла глаза, а когда открыла, произнесла — глухо и совершенно отчетливо:
— Вейн, я думаю, что вам лучше уйти.
***
Когда они вышли из Храма, Каро взял Силану под руку — казалось бы совершенно обыденный жест, простой и понятный, от которого она отшатнулась бы еще пару недель назад, и который приняла с благодарностью, потому что только теперь осознала все, что произошло.
— Вы… — беспомощно начала она и замолчала.
— Да, я, — самодовольно ответил он. — Поставил ваш Храм на место, и крайне этому рад. Давно стоило это сделать. Увы, ваши священные подружки стали слишком влиятельными. Пришлось ждать, пока они перейдут черту, и Его Величество даст согласие немного изменить законы.
— Верховная постарается вам отомстить, — предупредила Силана. — Она не оставит этого просто так.
— Пусть попытается, — Каро фыркнул. — Я не зря государственный агент. У меня всегда под рукой целая армия шпионов и убийц. С кучкой жриц я как-нибудь справлюсь.
— А с Вейном? — осторожно спросила Силана, и он улыбнулся широко и абсолютно счастливо:
— А вот это как раз еще одна прекрасная новость. Теперь я знаю, как избавиться от него навсегда. И самое приятное, совершенно законно. Слушайте внимательно, мы сделаем так…
Глава 39
***
Каро сам отвез ее к Калебу. Сказал, что Силане лучше не ходить до суда одной по улицам, и она не стала спорить.
Всю дорогу до особняка, она раз за разом прокручивала в голове слова Каро, и гадала — могло ли это сработать? Понимал ли он, как рискует?
Ей хотелось ему верить, и было страшно рисковать. Страшно не за себя, за Рейза.
Силана думала, что, если судья признает его виновным, она соврет. Скажет, что использовала яд сама, тайно. Что Рейз ни в чем не виноват.
Почему-то очень легко было это представить: зал суда, и строгое лицо судьи, и окончательный приговор. И как Силана встает, чтобы взять вину на себя.
Рейз бы разозлился, и ему было бы больно. Он бы спорил, и Каро был бы в ярости — это тоже представлялось совершенно отчетливо.
— Я просто по глазам вашим вижу, что вы задумали какую-то жертвенную глупость, — он хорошо читал людей, и ее тоже мог читать без усилий. — Успокойтесь. Все получится, если вы не станете себя накручивать. Сейчас вам с мужем нужно просто дождаться суда.
— Я знаю, — ответила Силана. — Не бойтесь, я ничего не стану делать, — а потом добавила, сама не понимая, зачем. — Знаете, это непривычно. Думать, что после суда все так или иначе закончится. На войне никогда не бывает последней битвы. И даже когда все вокруг говорят о том, что скоро наступит мир, это кажется таким далеким, что просто не веришь.
— Я надеюсь, вы не планируете проигрывать эту последнюю битву.
Силана поежилась:
— Никто никогда не планирует проигрывать.
Каро окинул ее долгим взглядом:
— Но всегда прикидывает, что будет делать, если проиграет.
Она не стала с этим спорить.
— Знаете, — он вдруг улыбнулся, и Силана поймала себя на мысли, что улыбка делала Каро моложе. Интересно, замечала ли это Джанна, — я только заметил. А ведь вам лучше. Именно сейчас, когда ваша жизнь и безопасность ваших близких под угрозой. Вы называете себя жертвой войны, вспоминаете ее как кошмар, но вам проще, когда есть враг. Когда вы знаете, что можете сопротивляться и должны это делать.
Она думала об этом — много раз думала об этом, еще до
