— Калеб, это мой дом. Куда же я пойду? — спрашивать было тяжело: приходилось выталкивать слова сквозь комок в горле, и потому они получались такие глупые и беспомощные. Жалкие.
Калеб медленно, очень спокойно взял чашку, сделал маленький, аккуратный глоток — и ответил:
— Я надеюсь, что ты пойдешь подыхать под забором.
А когда-то он приносил ей в подарок васильки, хвастался своим новым мечом и обещал защищать ее до последней капли крови.
Теперь желал ей умереть. Искренне, от всей души.
Ответить на это было нечего и нечем.
— Этот дом никогда не должен был стать твоим, — продолжил он. — Мама просто не успела написать завещание на меня.
Силана взяла в руки собственную чашку — бездумно, автоматически — просто не представляла, куда еще деть руки:
— Понятно.
Он взял сверток, который принес с собой, и пододвинул в ее сторону:
— Здесь сорок четыре эйра. Этого хватит, чтобы снять комнату на месяц и на еду. Через несколько дней с тобой свяжется мой управляющий, он принесет тебе договор. Ты продашь дом за треть его рыночной стоимости — больше я тебе не дам. Надеюсь, после этого я никогда тебя не увижу.
У Калеба были темные глаза, совсем как у мамы, и теперь они казались двумя черными дырами. Смотреть на них было невыносимо.
— Что будет, если я откажусь? — тихо спросила она.
— Говори громче, я не разбираю, что ты бормочешь, — оказывается, словами тоже можно было вот так бить наотмашь, как оплеухами.
— Что будет, если я откажусь? — ей пришлось повторить.
— Ты не сможешь заплатить налог на жилище, и дом достанется княжеству. Я все равно его выкуплю, хотя это обойдется дороже. Но ты не получишь ни пунта. Забирай деньги и выметайся. Я хочу, чтобы к утру тебя здесь не было.
А когда-то он кинулся с палкой на бешеную собаку, потому что испугался за Силану. Это случилось на соседней улице, совсем неподалеку. Давно, тогда они оба еще были детьми. Еще до смерти отца, задолго до болезни мамы.
Она взяла сверток и передвинула его обратно, чувствуя, как внезапно, будто волной, накатила усталость. Она столько всего ждала от этого дня — плохого и хорошего, и вот плохое сбылось:
— Я не уеду, Калеб. Мне некуда уезжать.
Он вскочил, распрямился, как пружина, и Силана была уверена, что он ударит, наверное, даже кулаком, но Калеб сдержался. Сплюнул на пол и сказал:
— Когда тебя выгонят из этого дома, я буду первым, кто кинет в тебя камень.
Он ушел, а Силана еще долго не могла заставить себя встать и закрыть за ним дверь.
Дождь заливал внутрь, барабанил по стеклам и крышам.
Догорал огонь в камине, и дом остывал, мертвел. Осенние листья в вазах теперь казались абсолютно вульгарными, неуместными, как цветы в волосах у трупа.
Силана кинула их в камин.
"Когда тебя выгонят".
"Когда".
Калеб не сказал "если", он действительно ни на секунду не сомневался, что Силана не сможет заплатить за дом. Может быть, он даже знал, что у нее почти не осталось денег. У нее не было работы, а ветеранского пособия, которое назначила армия, не хватало даже на еду.
Свободной женщине сложно было найти источник дохода, даже алой жрице Майенн, прошедшей войну.
Но один выход был — последняя законная лазейка и возможность заработать нужную сумму за короткий срок.
Силана снова подошла к окну, невидящим взглядом уставилась вдаль.
Там, невидимые за пеленой дождя, на окраине Силл Арне горели огни гладиаторской арены.
***
Удар снизу Рейз подпустил поближе — лезвие проскользнуло совсем рядом с бедром, и он извернулся, в последний момент уходя из-под атаки. Качнулся в сторону и вниз, заставляя противника последовать за собой. Мальчишка был неплох для своего возраста — он сумел вовремя перестроиться и парировать ответный выпад.
Меч Рейза высек искры из его клинка и заставил парня отступить на пару шагов назад, ближе к краю арены.
Крики толпы стали громче.
Рейз мог бы закончить все в тот же момент, сбить мальчишку на землю и приставить меч к горлу, но предпочел отступить — люди на трибунах пришли за шоу, и именно шоу Рейз им обеспечивал. Он был сильнее, чем его противник, и мог позволить себе покрасоваться.
Бой не клеился. Атаки чередовались с уклонениями и финтами, перетекали друг в друга движения, но пацан был техничен и предсказуем, и бой из полноценного противостояния превращался в какой-то вывернутый танец с оружием. Рейз вел в поединке и не мог отделаться от ощущения, что ведет в каком-нибудь дворцовом коруанте. Или как они там назывались?
Обычно когда он выходил сражаться, мир выцветал, становился простым и понятным, и оставалась только арена и противник напротив. Рейз любил эту простоту, любил горячечное возбуждение боя, усталость мышц и возможность выложиться на пределе, но сегодня мысли никак не отключались.
Мальчишка старался, хмурился и тратил себя без остатка. Рейз его уважал за это, даже завидовал немного.
И постоянно отвлекался: то ловил себя на том, что подсчитывает возможную прибыль за бой, то возвращался мысленно к недавнему разговору с сестрой.
Ее болезнь прогрессировала, и врачи все как один говорили — лекарства не помогают. Джанне нужно было чудо и как можно скорее, ей требовалась целительница, но помощь жриц Майенн стоила дорого. В Первой Лиге, в которой Рейз выступал, таких денег не платили.
Паб, который он выкупил год назад, за вычетом княжеских налогов приносил совсем немного и едва окупал собственное содержание. И способов достать нужную сумму за короткий срок было совсем немного.
Они крутились в голове хороводом, отвлекая от боя, и едва не стоили ему победы.
Клинок противника мелькнул слева и ушел по дуге вниз, заставляя отступить и возвращая Рейза из воспоминаний: неплохой удар, неожиданный. Парень был быстр, молод и с отменной реакцией. Он молниеносно перекинул свой клинок из правой руки в левую обратным хватом, и только благодаря этому успел отбить контратаку. Он совершил всего одну крохотную ошибку — оступился, шагая назад, и потерял равновесие, в последний момент успев припасть на одно колено.
Рейз двинулся вперед, чтобы закончить бой. Его спас отточенный за годы на арене воинский инстинкт — опасность! Берегись!
Только благодаря ему Рейз дернулся назад, закрывая лицо, и успел вовремя: мелкий поганец исхитрился зачерпнуть свободной рукой песка и швырнул в глаза.
Талантливый, з-зараза!
Ему бы еще пару лет, и точно стал бы достойным противником.
Рейз без всякой жалости выбил у парня оружие и от души несколько раз врезал по смазливой физиономии кулаком.
Пацан до последнего пытался дать сдачи, смотрел волком и угомонился только когда почувствовал острие меча у своей глотки.
Шум толпы накрыл морской волной, и Рейз запрокинул голову, впитывая победу и чужое внимание. Чем-то это напоминало ему о море: давно, когда
