— Я не хочу великой судьбы, — ответила Фрейдис. — Единственное, что я хочу, — это помочь Стилиане.
Глава пятидесятая
Армия Стилианы
Стилиана вышла на мертвый холм, окутанный холодным сумраком. Волк ушел, а с ним ушла и девушка. Все вокруг было усеяно останками — мертвые люди, мертвые кони, сломанные копья, запекшаяся на земле кровь.
Стилиана взяла в руку нож — ее маленький ключик к боли и магии. Задолго до того, как в нее вошла руна, она творила заклинания, от которых остались многочисленные шрамы на ее теле. К седлу павшей лошади была приторочена свитая кольцами длинная пеньковая веревка. Она взяла ее.
— Историю нужно поведать еще раз, — сказала себе Стилиана и отрезала хороший, с человеческий рост, кусок веревки.
Она долго смотрела на веревку, теребя в пальцах ее конец. Подул резкий, обещающий промозглую сырость ветер.
Чтобы победить волка, понадобится целая армия. И даже тогда она не будет уверена, что его убьют, во всяком случае не в зверином обличье. Девушка, скорее всего, уязвима. Это показали руны. По меньшей мере Фрейдис забрала руны к богу. Теперь Стилиане нужно последовать за ней, в боли и отречении показать ей, что она достойна заключения сделки с богиней, которая правит землей мертвых.
Она завязала узел — три петли. Три — это цифра Одина, с его тремя кругами восьми рун; три — за норн; три — за Гекату с ее тремя ликами; три — за Христа: отца, сына и духа.
На мгновение она увидела себя такой, какой могла бы быть — девочкой при дворе, под покровительством своего брата, бегущей по залитой солнцем оливковой роще Константинополя. Та девочка содрогнулась бы, узнай она, что случилось с ней потом.
Веревка. Вода. Путешествие через ворота смерти и, если повезет с веревкой, надеждой и верой, — возвращение.
Сто лет назад она научилась искусству погружаться в свое сознание, покидать тело и человеческие чувства, чтобы взглянуть на богов. Она накинула на шею веревку, подошла к трясине, и холод, словно дракон, запустил зубы в ее плоть, посылая спазмы по всему телу. Она что-то бормотала, и ей казалось, что она слышит в дуновении ветра песню, в которой рассказывается о влюбленных, решивших умереть, чтобы жил бог. Но песня не закончена, последний куплет не спет.
Слова проносились над ней и сквозь нее, ее кости гудели, словно камыш на ветру. Ее кожа была кожей барабана, а сердцебиение — его боем.
Она затянула веревку и бросилась в воду. И мгновенно почувствовала себя человеком, задыхающимся в болотной топи, охваченным холодом и паникой, отчаянно желающим хоть немного воздуха и света. Она была перепуганной женщиной, никакой не колдуньей. Стилиана вцепилась в веревку, но узел был затянут туго и только соскользнул в сторону. Она раскинула руки и почувствовала холодные конечности мертвецов, их волосы, подобные водорослям, их руки с когтями, как у могильных монстров, они схватили ее и потащили вниз.
Она уступила им, несущимся сквозь свет и тьму, через широкие поля, усеянные трупами, где в экстазе кричали вороны, где мимо островов из мертвых тел текли реки крови.
Она была воином, пораженным копьем, женщиной, которую затащили на корабль, а потом убили на берегу, потому что больше не было места в трюме, она была ребенком на пепелище.
— Ты вернулась.
Женщина с половиной лица сидела на стуле, у ее ног стояла чаша, позади виднелась хижина, сложенная из змеиных костей, выбеленных ветром и морем.
— Я же сказала, что не задержусь.
— Ты умираешь. Обратный путь за тобой закрывается.
— Ты можешь ненадолго оставить его открытым.
— Это земля мертвых, леди. Ты побывала здесь уже дважды.
В третий раз возврата не будет.
— А я и не прошу этого.
— Тогда что ты просишь?
— Я послала вам дар. Руны, которые помогут возродить бога и дадут ему возможность заплатить свой долг норнам. Он вернется в свои чертоги. И в Хель настанет мир.
Стилиана посмотрела на свои руки. На коже остались пузырьки, и она ощущала на себе грязь с болотного дна, хотя и не видела ее.
— Благодарю тебя за это.
— Но обещание, данное норнам, не исполнится, если волк умрет первым.
— Может быть, это тоже желание норн. Они намного могущественнее, чем любой бог. Возможно, время старых богов действительно прошло.
— Тогда на земле мертвых никогда не будет мира. Хель — это место для войн.
— Что ты хочешь?
— Армия живых никогда не победит девушку. Ее защищают восемь валькирий. Дай мне армию мертвых. Позволь вернуться с ними в мир людей по тому пути, по которому я пришла сюда. Пусть сразятся за то, чтобы их король мог принести жертву и возродиться.
Хель взяла чашу и окунула в нее пальцы.
— Я правлю мертвыми.
— Освободи их. Скоро пробудится бог. Тебе же не хочется, чтобы здесь оказался волк, госпожа. Он не ляжет в трясину. Это будут его земли, не твои.
Хель брызнула водой из чаши в лицо Стилиане.
— Благословляю тебя, — сказала она. — Девушка — и слуга смерти, и ее враг. Ей нужно быть здесь, иначе я не смогу за ней наблюдать.
Где-то вдалеке шуршали листвой деревья, а под ними в холодном лунном свете блестели ряды шлемов и сверкающих копий.
— Иди! — сказала Хель.
Пузырьки воздуха на руках Стилианы устремились вверх, великое множество людей бежало к ней. В небе висела огромная луна, звезды неслись, размазываясь по черному пологу ночи.
Нож Стилианы болтался на веревке, со всех сторон ее окружала ледяная вода трясины. Она разрезала веревку, но холод не ослабил хватку. Шатаясь, падая и спотыкаясь, она стала выбираться на твердую почву. Оказавшись на берегу, она села и, сотрясаясь от холода, осмотрелась. Боль в шее не унималась, ее тошнило.
Звезды остановились, приобрели более четкие контуры, сжавшись до крохотных алмазов. Луна перестала плясать в небе. Стилиана прикоснулась к кровавому камню, прижала к себе, убаюкивая. У самого края трясины стояли мертвецы, в свете луны их лица
