Он с жадностью сожрал руку и запрокинул голову, чтобы проглотить разгрызенную кость.
Руны, словно чайки, с пронзительным криком бросились за ней с высоты в воду, подняв тучи брызг. Волк нырнул в болото и там, щелкая челюстями, стал хватать их, как собака, гоняющаяся за мухами. Потом он поднял из воды тело норманна и держал его в руке, как человек держит куриную ножку, готовясь ее разломать.
Пару мгновений волк колебался, глядя на тело, будто не понимал, что это. Потом выпустил труп из руки, и тот упал в воду. Затем волк сел. Тола наблюдала за волком. Гилфа стоял как громом пораженный, боясь пошевелиться.
Солнце взошло, и в его лучах вода стала цвета серого камня, следы кипящей крови исчезли.
Она подумала, что нужно уходить отсюда. Но куда ей было идти? Это место, с шепчущимися камнями, с воспоминаниями об умершей любви, о друзьях и врагах, было отправной точкой, с которой началось путешествие в это безумие. Были ли эти ворота между мирами? Она чувствовала, что это место являлось чем-то большим — местом, где фрагменты истории о смерти, рассказанной сумасшедшим богом, все еще гудят в камнях и на склонах холмов. Она была частью этой истории, и, если она уйдет, ей придется найти следующую часть, восстановить порядок и здравомыслие, а может, и мир. В противном случае все дороги приведут обратно, сюда. Холм был водоворотом в потоке, всегда затягивающим ее назад.
Она подошла к волку. Он наблюдал за ней.
— В тебе есть острая руна. Ты можешь разрезать нить судьбы. Ты же знаешь это.
— Что я ищу?
— Смерть. Место, где ты умрешь.
— Я пыталась жить.
— Ты разрежешь нить собственной судьбы. Я — тот, кто может разорвать и сожрать тебя на этом холме в один миг, но обещаю, что ты не умрешь. Я тот, кто спасал и защищал тебя, и я обещаю, что ты не умрешь.
— А если ты больше не хозяин себе?
— Камень внутри меня. Если он выйдет, я найду его и буду носить.
— Мне нужно согреться, — сказала она.
Тола выбралась из болота, насквозь мокрая и дрожащая от холода. Она развела костер из одежды павших, из их копий и топоров. Она смотрела на огонь, от ее одежды шел пар, и ей стало немного теплей.
Волк сел рядом с ней. Гилфа тоже подошел к ним.
— Как давно я тебя знаю?
— Двадцать человеческих жизней, — ответил волк. — И ты останешься здесь или в месте, подобном этому, еще на две сотни жизней, если мы не завершим историю так, как она должна завершиться.
— Как?
— Когда придем на место — узнаешь.
Он протянул ей руку, но Тола отшатнулась.
— Я только хотел согреть, — сказал он.
Тола прижалась к волку, и он обнял ее. Гилфа отошел, чтобы подбросить веток в огонь. Он не уйдет. Даже он чувствовал притяжение судьбы.
— Я вернулась к тебе, — сказала она.
— Да.
— Ты станешь опять человеком.
— Если буду держать камень при себе.
— Тогда идем отсюда. Нам нужно найти убежище, где мы сможем дожить наши дни.
— Мои дни бесчисленны. И нет для нас убежища, только временное пристанище. Избавься от меня, Тола.
— Назови мои имена.
— Ты была Беатрис, Элис, Адисла… Или они играли твою роль в истории.
Она засыпала, убаюканная его животным теплом.
Над холмами ветер нес песню женщины, возлюбленной двоих мужчин, один из которых убил другого, а затем умер сам, чтобы угодить богу.
Утром она проснулась.
— Смерть на востоке, — сказала Тола. — За морем. Глубоко в земле поют без слов кости бога, и их песня нашла своего певца.
Глава сорок девятая
Земля мертвых
Фрейдис падала сквозь темную воду, мимо сплетений мха и корней болотной фиалки, клюквы и асфодели, мимо пузырьков мерцающего света, играющих в ее собственной крови.
Она падала сквозь сверкающие белые корни великого дерева — такие большие, что по ним текли ледяные реки, и она падала сквозь эти реки на черный берег под серебряной луной у черного моря.
На блестящем песке, хрипя, лежал Жируа.
Она поднялась. Руки не было, но обрубок не кровоточил, и она не чувствовала боли. Ее тело терзали руны, на бледной коже мерцали изображения копий и мечей. Она осмотрела Жируа — на его шее зияла ужасная рана, на лице кипели руны, создавая картины бурь, застолий, сваленных в кучу сокровищ и ярких восходов солнца.
Она огляделась в поисках меча. Он был все еще здесь. Жируа с трудом поднялся. Он был страшно изранен, кроме раны на шее, в его латах сбоку зияла большая дыра.
— Ожил! Каждый из нас Иисус! — радовался Жируа. — Но что это за место, спаси Господи?
Фрейдис вынула из ножен меч.
— Я убью тебя, — сказала она.
— Посмотри на свой меч!
Лезвие меча блестело, отражая свет луны и превращая его в почти невыносимое сияние. Фрейдис направилась к Жируа, но тот сразу же поднял руки.
— Посмотри вокруг. Всего пять ударов сердца назад мы были на мерзлом холме в Йоркшире. А сейчас мы здесь, где тепло,
но это место я никогда раньше не видел. Все произошло, как было обещано в воде. Это магическая земля. Именно здесь, наверное, мы можем стать богами.
— Где мы?
— Земля богов, — сказал Жируа. — Взгляни на нас! Посмотри, как сверкают и переливаются руны. Они — часть нас. Мы состоим из магии, как старый бог в источнике!
Он закашлялся, прижал руку к боку и опустился на песок. Затем вытянул руки и стал глядеть на корчащиеся руны.
— Эта магия не ладит со мной.
— Магия не для мужчин, — сказала Фрейдис, — это знает каждый.
Жируа озадаченно покачал головой.
— Это сокровище проклято. Где же будущее? Что нам делать? Мы здесь навсегда? Я бы хотел вернуться к жизни.
